На следующее утро мы выехали из Бомбея на почтовом поезде, но на этом наши приключения не закончились. Прощаясь с нами на станции Кхандалла, Бабурао отказался принять чаевые, несмотря на мою настойчивость, – редкий пример самоотверженности для тех, кто знаком с индусскими слугами. Мы, трое друзей, ехали вагоном второго класса, а Бабула нашёл себе место в третьем. Через какое-то время Мулджи вытянулся на одной из скамеек и заснул, а мы с Е. П. Б., беседуя об общем состоянии наших оккультных дел, уселись рядом друг с другом на расположенных под прямым углом скамейках, поскольку она заняла место у окна налево. Наконец, она произнесла: «Я так хочу, чтобы ... (имя Адепта) не заставлял меня устно передавать Вам Его сообщение о Раджпутане»! «Почему»? «Потому что Уимбридж и мисс Бейтс станут думать, что это ловкий обман, предпринятый для того, чтобы заставить Вас взять меня в приятное путешествие, а их оставить прохлаждаться дома». «Что за вздор»! – возразил я, – «мне не нужно ничего объяснять, поскольку я верю Вам на слово». «А я говорю вам», – ответила она, – «из-за этого они станут плохо обо мне думать». «Тогда было бы гораздо лучше, если бы Он послал Вам записку, поскольку Он легко может это сделать», – предложил я, добавив: «хотя беспокоиться об этом сейчас уже слишком поздно, поскольку Кхандалла теперь в пятнадцати или двадцати милях от нас, так что теперь будь что будет». Несколько минут она размышляла, а затем сказала: «Ну что ж, во всяком случае, я постараюсь, пока ещё не слишком поздно». Затем двумя видами письма она что-то написала на листке своей записной книжки: в верхней его части – на Сензаре, языке всей её личной переписки с Махатмами, а в нижней – на английском, позволив мне прочитать последнюю запись. Она гласила:
«Попросите Гулаб Сингха телеграфировать Олькотту приказы, которые вчера были даны ему в пещере через меня; пусть это будет испытание как для других, так и для него».
Он вырвала этот листок из записной книжки, сложила его треугольником и начертила на нём какие-то особые символические знаки (которые, по её словам, обладают властью над элементалами), а затем взяла его между большим и указательным пальцами левой руки, явно намереваясь выбросить из окна. Но я схватил её за руку и сказал: «Вы хотите, чтобы это было для меня испытанием? Тогда разрешить мне развернуть листок и взглянуть, что же Вы с ним сделали». Она согласилась, я взглянул на листок, вернул его ей и по её настоятельной просьбе начал наблюдать за ним после того, как она выбросила его из вагона. Его подхватил порыв ветра, вызванный движением поезда и, кружа, отнёс к одинокому дереву, стоявшему недалеко от железной дороги. В тот момент мы находились на высоте 3000 футов среди вершин Западных Гат, и вдоль железнодорожного полотна встречались только редкие деревья, не говоря уже о каком-нибудь человеческом жилище. Незадолго до того, как она выкинула листок, я разбудил Мулджи и рассказал ему о том, что она собирается сделать. Затем мы сверили с ним время по моим часам и вместе подписали свидетельство в моей записной книжке, лежащей сейчас передо мной, благодаря которой я и освежил в памяти все эти подробности. Свидетельство, подписанное Мулджи Такерси в качестве свидетеля, датировано так: «Станция Курджит, Большая Индийская Железная Дорога, 8 апреля 1879 года, 12.45 часов».
В Курджите мы с Мулджи захотели выйти, чтобы немного прогуляться по платформе, но Е. П. Б. сказала, что ни один из нас не должен выходить из вагона, пока мы не доберёмся до Бомбея, поскольку к ней поступили приказы, смысл которых мы поймём, когда придёт время. Поэтому мы остались с ней в вагоне. Мы добрались до дома вовремя, и я сразу же отправился по делам на Кальбадэви Роуд и пробыл там час. По возвращении я встретил мисс Бейтс, которая передала мне запечатанный конверт, пришедший по правительственному телеграфу, и сказала, что получила его от посыльного (пеона) и от моего имени расписалась за его доставку. В телеграмме было написано следующее:
«Время – 2 часа дня, дата – 8 апреля 1879 года.
Из Курджита в Буккулу.
От Гулаба Сингха Г. С. Олькотту.
Письмо получено. Отвечу в Раджпутане. Отправляйтесь немедленно».
Как ранее я уже говорил, ещё несколько месяцев назад я рассматривал эту телеграмму как одно из самых веских и подлинных доказательств оккультных связей Е. П. Б., которые я когда-либо получал. Она весьма сильно впечатлила всех моих друзей, особенно одного в Лондоне и одного в Нью-Йорке, которому я направил её на исследование. Более того, мой нью-йоркский друг сообщил мне о странном факте, который, к счастью, я запечатлел в своём дневнике на следующий же день (1 июля) после получения зарубежной почты. Мистер Джон Джадж, брат У. К. Джаджа, моего друга, писал, что имя отправителя телеграммы (Гулаба Сингха) совершенно поблёкло, поэтому он не смог его прочесть. Он вложил эту телеграмму в своё письмо, и я увидел, что имя снова стало совершенно ясно прослеживаться, как видимо оно и по сей день. Единственным слабым местом в этой целой серии феноменов оказалось то, что Бабурао был нанят Мулджи, чтобы присматривать за нашей компанией в Матхеране, Кхандалле и Пещерах Карли! Об этом я узнал совсем недавно. Именно по этой причине я так подробно описывал все происшествия нашей приятной поездки, чтобы предоставить право каждому читателю судить о них самому.
Г.С. ОЛЬКОТТ. ЛИСТЫ СТАРОГО ДНЕВНИКА. ТОМ 2. ГЛАВА IV
ИЗОБИЛИЕ ЧУДЕС
Харрисон вроде бы не эксперт.