ДЭВАЧАН Е П Блаватская
Западная критика и восточная интерпретация
[Статья впервые опубликована в журнале "The Theosophist". Vol. IV, №11 (47), August, 1883, с. 266-272.
По мнению Б.М.Цыркова, эти "Ответы" были получены, как и во многих других случаях, через Е.П.Блаватскую. Отдельные фрагменты текста действительно могли быть написаны ею. В этой связи Учитель Кут Хуми в письме к А.П.Синнетту, доставленном в Лондон примерно в июле 1883 года, говорит: "Снова в который раз была сделана попытка немного рассеять тот густой туман, который я обнаружил в "Дэвачане" м-ра Мэсси. Это будет совместная статья в августовском номере "The Theosophist", к которому я отсылаю мистера Мэсси и Вас".]
Нижеследующий "Меморандум" был написан британским теософом и адресован "чела-мирянину", автору "Эзотерического буддизма". К нему мы приложили три "Ответа", присланных из разных источников, в которых, согласно пожеланию, высказанному в "Меморандуме", прокомментированы все содержащиеся в нем возражения.
Ответ I
РЕАЛЬНОСТЬ И НЕРЕАЛЬНОСТЬ
"Непонимание" возникает скорее вследствие ложного толкования смысла некоторых терминов, нежели из-за "непоследовательности изложения". Европеец, решивший изучать оккультную философию, не ознакомившись с особенностями мышления и передачи мыслей ее последователей, рискует навсегда втянуться в порочный круг. Прежде всего, ему необходимо познакомиться с эзотерическим аспектом основополагающих понятий — Дух, Материя, Сила и Пространство, с фундаментальными и аксиоматичными теориями о Реальности и Нереальности, о Форме и Бесформенности (рупа и арупа), о сне и бодрствовании*. Особенно основательно — или, по крайней мере, в общих чертах — он должен изучить различие между "объективными" и "субъективными" восприятиями органов чувств живого человека, а также их преломление психическим аппаратом развоплощенного существа (обитателя дэвачана). Ему не помогут возражения вроде того, что "способ общения там не поддается изучению с помощью нашего нынешнего опыта"; иными словами, что человек не в состоянии понять свои дэвачанические чувства или восприятия, пока не попадет туда. Но поскольку развоплощенная индивидуальность идентична по своей природе высшей триаде живого человека, высвободившейся в процессе само-эволюции под действием полного развития сознания и тренированной воли, то адепт может посредством этой триады постигать все дэвачанические состояния; живя жизнью своего ментального тела, испытывая обычные чувства, он одновременно способен давать отчет своим сверхчувственным ощущениям и приносить на Землю память о них, не искаженных майей, а следовательно — не вызывающих сомнений. Для этого, разумеется, необходимо допустить существование такой lusus naturae, как "адепт", на что, возможно, и согласятся возражающие для продолжения спора. Следующим необходимым условием является непозволительность оскорбительного для адепта сопоставления силы восприятия его триады во время выхода из физического тела с восприятием полуосвободившейся монады оцепеневшей сомнамбулы или медиума, бросающего сонные взгляды на "небесные тайны". И менее всего уместна оценка этой силы с помощью расплывчатых представлений физического ума (каким бы образованным и метафизическим он ни был), оперирующего лишь дедуктивными и индуктивными выводами, извлеченными из обычной земной деятельности.
____________
* Философия веданты, как и оккультизм, учит, что наша монада во время жизни на Земле, будучи по сути триадой (седьмой, шестой и пятый принципы), имеет три состояния, помимо состояния чистого мышления: бодрствование, сон со сновидениями и сушупти, т.е. сон без сновидений — с точки зрения земных представлений; а с позиций оккультизма это реальная, подлинная жизнь души. Когда человек либо крепко спит и не видит снов, либо находится в состоянии транса, триада (дух, душа и ум) полностью сливается с Параматмой — Высшей вселенской душой.
Несмотря на уверенность начинающих европейских оккультистов, полагающих, что они переросли свои прежние суеверия, они обязаны пройти специальный курс изучения своеобразия азиатского мышления, чтобы правильно улавливать смысл восточных выражений. Иначе говоря, они, возможно, и поднялись над своими традиционными представлениями, но ровно настолько, чтобы оценить их критически, однако не так высоко, чтобы безошибочно судить о "непоследовательности" или последовательности высказываний восточных мыслителей. Важно также помнить о различиях в выразительных средствах разных языков. Для примера можно привести высказывания одного азиата, путешествовавшего по Европе. В ответ на просьбу сравнить христианство с буддизмом он сказал: "Для этого понадобится указатель или словарь, поскольку в нем (христианстве) отсутствуют как понятия, содержащиеся в наших словах, так и слова, выражающие наши понятия". Каждая попытка с помощью скудного языка европейской науки и метафизики объяснить оккультные доктрины начинающим оккультистам, не знакомым с нашей терминологией, скорее всего приведет к катастрофическим недоразумениям, несмотря на благие намерения с обеих сторон. Бесспорно, такое выражение, как "реальная жизнь во сне", может показаться противоречивым с точки зрения дуалиста, верящего в вечное и обособленное существование индивидуальной души как чего-то отличного от Высшей души, Параматмы, и провозглашающего реальность (личностного) Бога.
Вполне естественно, что западный мыслитель, ведущий свои рассуждения совсем в другом направлении, выразил бы недоумение, услышав, что жизнь в дэвачане является "реальностью", хотя это и сон, в то время как земная жизнь — это только "проплывающее сновидение", принимаемое за действительность. Разумеется, профессор Бальфур Стюарт, каким бы великим физиком он ни был, не поймет восточных философов, поскольку его гипотеза о невидимой Вселенной, все его предпосылки и выводы построены на эмфатическом предположении о реальном существовании личностного Бога, личностного Творца и личностного нравственного Управителя Вселенной. Нас не поймут также ни мусульманский философ с его двумя вечностями — азль, не имеющей начала, и абд, у которой есть начало, но нет конца; ни христианин, исчисляющий начало (!) вечности для каждого человека с того момента, когда личностный Бог вдыхает персональную душу в персональное тело. Все трое перечисленных согласятся признать полную обоснованность доктрины о жизни в дэвачане, только сделав над собою величайшее усилие.
Когда слово "субъективный" употребляется применительно к состоянию изолированности обитателя дэвачана, оно означает не предельно возможное представление о субъективности, а ту его степень, которая доступна пониманию западного, не восточного, склада ума. Для жителя Востока субъективным является всё, что ускользает от восприятия наших органов чувств.* Но оккультист предполагает существование шкалы субъективности, которая по мере удаления от иллюзорной земной объективности постепенно восходит ко все большей реальности: вершина ее Реальности — Парабрахм.
____________
* Из этого видно, что слово "субъективный" понимается тут в ином смысле, нежели обычно в русском языке. Правильнее было бы сказать "субъектный", т.е. противоположность "объектному" — предметному, ощущаемому чувствами, а не являющийся чьим-то личным представлением. — прим. ред.
Но прежде чем говорить, что дэвачан — это "лишь сон", надо условиться относительно определения феномена сновидений. Имеет ли память какое-либо отношение к ним? Некоторые физиологи уверяют, что да: сонные фантазии, будучи основанными на дремлющей памяти*, в большинстве случаев определяются и развиваются функциональной деятельностью какого-либо внутреннего органа, "возбуждение которого активизирует часть мозга, имеющую с этим органом специфическую связь".
____________
* Похоже, что один из парадоксов современной физиологии заключается в том, что "чем надежнее и великолепнее становится память, тем она более бессознательна". (См. H.Maudsley "Body and Mind", London: Macmillan & Co., 1870.)
В ответ на это оккультист, отвесив вежливый поклон современной науке, отвечает, что есть сновидения — и сновидения. Что существует различие между сновидениями, порожденными внешними физиологическими причинами, и теми, которые воздействуют и в свою очередь порождают сверхчувственные восприятия и эмоции. Что он подразделяет сны на феноменальные и ноуменальные и проводит между ними разграничение; что, более того, физиолог совершенно не в состоянии понять элементарное строение развоплощенного Эго — а следовательно, природу его "сновидений". На это есть свои причины, одну из которых следует выделить особо; физиолог a priori отрицает ВОЛЮ — главный и неотъемлемый фактор внутреннего человека. Он отказывается признать ее отдельно от определенных актов волеизъявления и заявляет, что ему известно только последнее, рассматриваемое просто как реакция или желание проявления энергии вовне после... "сложных взаимодействий и сочетаний идей в ганглиях полушарий головного мозга". Следовательно, физиолог вынужден был бы сразу отвергнуть возможность существования сознания — без памяти; а обитатель дэвачана — не имеющий ни органов, ни сенсорных ганглий, ни центров "обучения", ни даже "идиотских центров"*, ни нервных клеток — естественно, не может обладать тем, что физиологи подразумевают под памятью. Освобожденное от личностных ощущений манаса дэвачаническое сознание, безусловно, должно стать вселенским или абсолютным, без прошлого и будущего, обе эти временные перспективы сливаются в едином вечном НАСТОЯЩЕМ — но только для пут персонального Эго. Но даже последнее, отделившись от своих физических органов, не может обладать подобной памятью, как уверяет нас профессор Гексли, который считает ее детищем "сенсигенных молекул" мозга — тех молекул, которые, будучи порождением ощущений, сохраняются после исчезновения оных и образуют, как нам говорят, физиологическую основу памяти и, следовательно, канву всех сновидений. Какое отношение имеют эти молекулы к атомам эфира, воздействующим на духовное сознание монады во время ее блаженства, полностью зависящего от прочности ее связи с сущностью личностного Эго!
Нас спрашивают: какова природа дэвачанической грезы и как оккультисты объясняют сновидения всё еще воплощенного человека? С точки зрения западной науки, сновидение — это череда мыслей, связанных действиями, или, вернее, "состояний", которые только воображаются реальными. С другой стороны, непосвященный метафизик дает ему свое экзотерическое толкование, рассматривая его как переход чувства из тьмы к свету, то есть как пробуждение духовного сознания. Но оккультист — зная, что духовный разум, принадлежащий к области незыблемого, не может per se спать или даже находиться в сонном состоянии, а всегда пребывает в "свете" Реальности — заявляет, что во время сна манас (вместилище физического и личностного интеллекта) получает возможность (в результате того, что кама, ВОЛЯ, то есть покрывающая его оболочка, обретя полную свободу своих сознательных действий благодаря волеизъявлению, пребывавшему дотоле в пассивном и бессознательном состоянии из-за временной утраты активности сенсорных центров) воспринимать ту реальность субъективного мира, которая была скрыта от него в часы бодрствования. Эта действительность не становится менее реальной из-за того, что после пробуждения "сенсигенные молекулы" и "необученные центры" вносят неразбериху в воспоминания или даже память о ней при маявическом свете нашей жизни. Но участие манаса в дэвачаническом блаженстве не увеличивает, а, наоборот, уменьшает реальность, которая предстала бы перед монадой, освободись она полностью от его присутствия. Это блаженство есть результат саккаядиттхи1, заблуждения или "ереси индивидуальности", той ереси, которая вместе с аттавадической2 цепью причин необходима для будущего рождения монады. Именно это приводит оккультиста к тому, чтобы считать связь или "общение" между двумя развоплощёнными существами в дэвачане — насколько бы это ни было реальнее жизни — иллюзией, и всего лишь "сном" с его точки зрения, и говорить о них так; а то, что его критик (с каким бы сожалением он это ни делал) назвал бы снами, "интерлюдиями, порождаемыми фантазией", в понимании оккультиста есть просто проблески Реальности.
Рассмотрим пример этого. Сын теряет горячо любимого отца. В своих снах он может видеть его, разговаривать с ним и на протяжении сновидения чувствовать себя таким же счастливым и не осознающим смерть отца, как если бы тот был жив. После пробуждения он с сожалением обнаруживает, что это был всего лишь сон, который не может продолжаться вечно. Прав ли он, считая так? Оккультист говорит, что он ошибается. Ему просто неведомо, что — в силу того, что его дух, состоящий из того же вещества и имеющий ту же природу, что и дух его отца (как, впрочем, и все духи), и обладающий врожденной способностью взаимного притяжения и ассимиляции, усиленной в данном случае отцовской и сыновней любовью их личностных Эго, — они на самом деле никогда не разлучались друг с другом, ибо смерть бессильна разорвать психические узы, созданные чистою духовною любовью. В этом конкретном примере "сновидение" было реальностью, а реальность — майей, ложной видимостью, порожденной авидьей (невежеством). Таким образом, правильнее было бы назвать "сновидением" или "иллюзией" ложные представления сына во время бодрствования, нежели давать такое определение реальному контакту. Что же происходило в действительности? Спиритуалист сказал бы, что "дух отца спустился на Землю для общения с духом сына в безмолвные часы сна". Оккультист возразит: "Нет, не так; строго говоря, ни дух отца не спускается, ни триада сына не возносится". Центр дэвачанической активности не может быть локализован — это опять-таки авидья. Для монад, даже когда они соединены с пятью конечными кошами (оболочками или принципами), не существует ни пространства, ни времени; будучи рассеянными, они вездесущи. В высшем аспекте развития манас является дравьей — вечной "субстанцией", как и буддхи — духовная душа; а объединившись с душою, манас становится духовным само-сознанием, которое есть викара (продукт) своего первоначального "породителя" — буддхи*. До тех пор, пока, в результате безнадёжного смешения и переплетения со своими низшими танматрами3, он не утрачивает способности объединяться с буддхи, он от него неотделим. Так высшая человеческая триада, притянутая родством душ к тем триадам, которых она любит сильнее всего, будет всегда связана с ними и будет наслаждаться их присутствием после смерти так же, как и при жизни. В этом ей будет помогать манас в своем высшем аспекте самосознания, полностью разъединенный с антахкараной** по причине ненадобности канала внутреннего органа физического восприятия. Следовательно, взаимодействие реально и подлинно.
Наш критик сомневается, можно ли назвать такой контакт "настоящим".
Он хочет знать, "действительно ли влияют друг на друга" две развоплощенные сущности или "личность всего лишь воображает присутствие другой"; в таком случае о подобном общении "другая личность (воплощенная или развоплощенная) фактически не будет даже подозревать".
Исходя из своего сомнения, он уверяет, что нельзя расценивать как "противоречие" его возражение против признания подобного "общения" подлинным, ибо это "просто сновидение", а также его заявление, что он "может представить реальную связь (осознаваемую с обеих сторон и оказывающую истинное воздействие и ответную реакцию), которая не относится только к обоюдным контактам физических форм". Если он на самом деле может это сделать, тогда в чем заключается сложность, на которую он сетует? После истолкования истинного смысла, вкладываемого оккультистами в такие слова, как "сновидение", "реальность" и "нереальность", какие еще препятствия остаются на пути к пониманию этой специфической доктрины? В свою очередь, можно спросить нашего критика: как он определит, что это действительно сознательное взаимодействие двух сторон, пока он не оценит своеобразную (ему пока еще незнакомую) мыслительную реакцию и взаимосвязь между этими двумя сущностями? (Сия ответная реакция является не причудливой гипотезой, а известным научным фактом, сообщаемым при посвящении, хотя современная наука ничего о нем не знает, а некоторые метафизики в лице спиритуалистов имеют о нем смутное представление*.) Или он в качестве альтернативы наделяет дух человеческими свойствами, как это ошибочно делают спиритуалисты? Наш критик только что сказал, что "способ взаимодействия не из числа тех, что мы (он) можем в настоящее время постичь опытным путем". Какой же вид взаимного общения доступен его пониманию?
