* СНОВИДЕНИЯ. Иллюзии. Архетипы

[Vodoley]

Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь…

Уильям Шекспир






К. ЮНГ о снах

* * *
Мы постоянно спим, а, когда пробуждаемся, сознание поднимает такой шум, что мы этого не слышим.

* * *
Не люди видят сны, а сны снятся людям. Мы подвергаемся сновидениям и являемся их объектами.

* * *
Все, что мы слышали или пережили, может становиться подпороговым, то есть может погружаться в бессознательное. И даже то, что мы удерживаем в сознании и можем воспроизвести по собственному желанию, приобретает бессознательные оттенки, окрашивающие ту или иную мысль всякий раз, как мы ее воспроизводим.

Эти подпороговые составляющие всего с нами происходящего могут играть незначительную роль в нашей повседневной жизни. Но при анализе снов, они очень существенны, так как являются корнями, хотя и почти незаметными, наших сознательных мыслей. Поэтому обычно и предметы, и идеи во сне могут приобретать столь мощное психическое воздействие, что мы можем проснуться в страшной тревоге, хотя, казалось бы, во сне мы не увидели ничего дурного — лишь запертую комнату или пропущенный поезд.

Образы, являющиеся в снах, намного более жизненны и живописны, чем соответствующие им понятия и переживания в яви. Одна из причин этого заключается в том, что во сне понятия могут выражать свое бессознательное значение. В своих результатах сознательных мыслей мы ограничиваем себя пределами рациональных утверждений — утверждений, которые значительно бледнее, так как мы снимаем с них большую часть психических связей.

* * *
«Выучите все, что можно, о символизме, но забудьте все, когда интерпретируете сон».
Этот совет важен практически, и время от времени я напоминаю себе, что никогда не смогу достаточно хорошо понять чей-нибудь сон и истолковать его правильно. Я делаю это, чтобы проверить поток своих собственных ассоциаций и реакций

* * *
Следует сделать предупреждение относительно невежественного или некомпетентного анализа снов. Было бы большой глупостью допустить, что существует готовый систематический истолкователь снов, который достаточно лишь купить и найти в нем соответствующий символ.

Ни один символ сна не может быть взят отдельно от человека, этот сон видевшего, как нет и единой однозначной интерпретации любого сна.

Каждый человек настолько отличается в выборе путей, которыми его бессознательное дополняет или компенсирует сознание, что совершенно невозможно быть уверенным, что сны и их символика могут быть хоть как-то классифицированы.

Правда, есть сны и отдельные символы (я бы предпочел назвать их «мотивами»), достаточно типичные и часто встречающиеся. Среди таких мотивов наиболее часты падения, полет, преследование хищными зверями или врагами, появление в публичных местах в голом или полуголом виде или в нелепой одежде, состояние спешки или потерянности в неорганизованной толпе, сражение в безоружном состоянии или с негодным оружием, изматывающее убегание в никуда. Но следует подчеркнуть, что эти мотивы необходимо рассматривать в контексте всего сна, а не в качестве самообъясняющих шифров.

* * *

Повторяющийся сон — явление особое. Есть случаи, когда люди видят один и тот же сон с раннего детства до глубокой старости. Сон такого рода является попыткой компенсировать какой-либо отдельный дефект в отношении сновидца в жизни; или же он может совершаться вследствие травматического момента, который оставил по себе определенную предвзятость, предубеждение, нанес какой-то вред. Иногда такой сон может предупреждать о каком-то важном событии в будущем.

* * *

[Vodoley]

Сны иногда являются результатом действий мозга, совершающихся автоматически.
Они также происходят в результате того, что истинный внутренний человек передает в мозг те высокие или низкие идеи и сцены, которые он видел в то время, когда тело находилось в состоянии сна.

Затем они процеживаются в мозг, вплывая вместе с душой, когда та, возвращаясь, погружается в тело.
Эти сны можно было бы использовать, но, как правило, восстановление активности тела разрушает их смысл, искажает образы и приводит всё в хаос.

Но самое замечательное в снах то, что кто-то там осознает и чувствует, и это одно из подтверждений существования внутреннего человека. Во сне он общается с высокими разумами, и иногда ему удается оставить в мозге впечатление о полученной высокой идее, или пророчестве, но чаще он не может преодолеть сопротивление мозговых волокон.
Карма человека также определяет смысл снов, поскольку королю может присниться нечто имеющее отношение к его королевству, тогда как то же самое, приснившееся простому гражданину, не несёт никаких мирских последствий.

Но, как сказано в книге Иова (33:15/16) "во сне, в ночном видении... Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление".

Джадж «Океан теософии»

[Vodoley]

О СНАХ

В. Какую роль в снах играет карма? В Индии говорят, что каждый получает свою награду и наказание за все свои дела как в бодрствующем, так и в сонном состоянии.

О. Если они так говорят, то это потому что они сохранили традиции своих праотцов во всей своей чистоте и помнят их. Они знают, что именно "высшее я" истинно, и что именно оно живёт и действует, хотя и на другом плане. Внешняя жизнь — "сон" для этого "я", в то время как внутренняя жизнь на том плане, который мы называем планом снов, — это для него настоящая жизнь. И потому индусы (непосвящённые, разумеется) говорят, что карма щедра и вознаграждает истинного человека в снах, также как и ложную личность в физической жизни.

В. Какова же "кармическая" разница между этими двумя?

О. Физический животный человек ответственен в столь же малой степени, как собака или мышь. Для телесной формы со смертью тела всё кончается. Но истинное Я, отбросившее свою тень, или низшую мыслящую личность, которое собственно играло роль, дёргая за верёвочки в течение жизни физического автомата, должно будет страдать вместе со своим слугой и вторым я в следующем воплощении.

В. Являются ли так называемые вещие сны знаком того, что у человека — сильные способности к ясновидению?

О. В случае людей, видящих по-настоящему вещие сны, можно сказать, что это из-за того, что их физический мозг и память находятся в более близких отношениях и созвучии с их "высшими я", чем у большинства людей. Их "я" (ego) обладает большей способностью передавать физической оболочке и памяти впечатления о том, что для этих людей важно, чем "я" менее одарённых. Помните, что единственный бог, с которым человек приходит в соприкосновение, — это его собственный бог, называемый духом, душой и разумом, или сознанием, и эти три суть одно.

Но имеются сорняки, которые должны быть уничтожены, чтобы растение могло расти. Мы должны умереть, сказал св. Павел, чтобы смочь жить снова. Через разрушение мы можем усовершенствоваться, и три силы — сохраняющая, созидающая и разрушающая — лишь разные аспекты божественной искры в человеке.

* * *

В. Но что же такое сон?

О. Это зависит от значения термина. Вы можете "дремать", или, как мы говорим, видеть сны, наяву или во сне. Если астральный свет собран силой воли в чашку или металлический сосуд, а глаза устремлены на некоторую точку в нём с сильной волей видеть, результатом будет видение или "сон наяву", если человек сенситивен вообще. Отражения в астральном свете лучше видны с закрытыми глазами, а во сне — ещё более отчётливо. Из ясного состояния видение становится сверхъясным; сознание от нормального органического поднимается к трансцендентальному состоянию сознания.

В. В основном от каких причин происходят сны?

О. Как все мы знаем, есть много видов снов. Если отбросить "сны от пищеварения", то есть сны мозга и сны памяти, механические и сознательные видения. Сны-предупреждения и предчувствия требуют активного содействия внутреннего "я". Также часто они случаются по причине сознательного или несознательного взаимодействия мозгов живущих людей, или их двух "я".

В. Тогда что же такое сны?

О. Обычно физический мозг личностного "я", местопребывание памяти, излучает и разбрасывает искры подобно гаснущим углям. Память спящего подобна семиструнной эоловой арфе, а состояние его ума можно сравнить с ветром, который проносится над струнами. Каждая струна арфы будет отвечать соответственно на одно из семи состояний умственной деятельности, в котором находился человек перед тем, как заснуть. Если это нежный бриз, то арфа будет затронута лишь немного, а если ураган, то вибрации будут пропорционально мощными.
Если личностное "я" находится в контакте со своими высшими принципами и завесы высших планов отброшены, то всё хорошо; если же напротив оно материалистичной животной природы, возможно, что снов не будет; а если память случайно схватит дуновение "ветра" с высшего плана, получив впечатление через чувствительный центр мозжечка, а не прямым влиянием духовного "я", то она получит картины и звуки настолько искажёнными и дисгармоничными, что даже дэвачаническое видение может показаться кошмаром или гротескной карикатурой. Потому нет простого ответа на вопрос, что же такое сны, поскольку у каждого индивида это всецело зависит от того, какой принцип будет в снах главной движущей силой, и запомнятся ли они или будут забыты.

В. Кажущая объективность во сне действительно объективна или субъективна?

О. Если уж допускаем, что она кажущаяся, тогда конечно она субъективна. Вопрос скорей должен быть таков: для кого или чего картины или представления в снах являются объективными или субъективными?
Для спящего физического человека, всё, что он видит с закрытыми глазами, или посредством своего ума, конечно субъективно.
Но для Видящего внутри физического спящего, Видящего, который сам субъективен для наших материальных чувств, всё видимое им объективно так же, как и он сам для себя и других себе подобных. Материалисты, возможно, будут смеяться, и скажут, что мы делаем из человека целое семейство существ, но это не так. Оккультизм учит, что физический человек — один, но мыслящий человек семеричен, думая, действуя, чувствуя и живя в семи разных состояниях бытия или планах сознания, и что для каждого из этих состояний и планов у постоянного Я (а не ложной личности) есть определённый набор чувств.

В. Хорошо ли культивировать сновидения?

О. Развитием способности того, что называется "сновидением", развивается ясновидение.

В. Есть ли какой-нибудь способ толкования снов — например, интерпретации, данные в сонниках?

О. Нет, исключая способность ясновидения и духовную интуицию интерпретирующего. Каждое из видящих сны "я" отличается от всякого другого, как различаются и наши физические тела. Если у всего во вселенной имеется семь ключей к его символизму на физическом плане, сколько же ключей у него может быть на высших планах?

В. Есть ли какой-нибудь способ классификации снов?

О. Мы можем грубо разделить сны на семь классов, а их подразделить в свою очередь. Таким образом, мы могли бы разделить их на:

1. Вещие сны. Они отпечатываются в нашей памяти высшим "я", и обычно простые и ясные — слышится голос или видится будущее событие.

2. Аллегорические сны, или туманные проблески реальности, уловленные мозгом и искажённые нашей фантазией. Обычно они верны лишь наполовину.

3. Сны, посланные адептами, хорошими или плохими, месмеризаторами или же мыслями очень мощных умов, склоняющих нас к выполнению их воли.

4. Ретроспективные; сны о событиях, относящихся к нашим прежним воплощениям.

5. Сны-предупреждения для других — тех, кто не может принять впечатления самостоятельно.

6. Путаные сны, причины которых обсуждались выше.

7. Сны, являющиеся обычными фантазиями и хаотическими картинами, происходящие от пищеварения, некоторого умственного беспокойства или подобной же внешней причины.


ПРОТОКОЛЫ ЛОЖИ БЛАВАТСКОЙ ТЕОСОФИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

[Vodoley]

* * *

Не думайте, что свои мысли преимущественно могут влиять на сны. Во время сна очень легко восприятие дальних мыслей.

* * *

… разновидна ночная психическая деятельность. Она грубо названа сном, но содержит в себе несколько жизненных условий. Могут быть рефлексы, явленные воображением; могут быть воспоминания, всплывшие из глубины сознания; могут быть воздействия тонкого мира; могут быть впечатления от нахождения в тонких сферах; наконец, может быть дальняя весть, запечатленная в образах. Могут быть многие сочетания надземных условий, потому жизнь во сне должна быть научно изучаема.

* * *

Невозможно не воспользоваться необычными возможностями, которые открываются при наблюдении над сном. Некоторые люди утверждают, что они никогда не видят снов. Это неверно, они не умеют запоминать виденное. Нужно разделять все человечество на два вида. Одни могут запомнить свое ночное действие, другие не только не помнят его, но даже упорствуют, настаивая, что деятельность во сне вообще невозможна.

Агни-Йога. Надземное

[Vodoley]

С Н Ы. Что это такое и как они вызываются

Факторы, которые могут участвовать в создании снов

1. Высшее Я, которое может находиться в любом состоянии сознания от почти полной нечувствительности до полного владения своими способностями, и по мере того, как оно приближается к последнему состоянию, оно всё более полно входит во владение силами, превышающими те, которыми большинство из нас обладает во время бодрствования.

2. Астральное тело, вечно трепещущее от диких порывов эмоций и желаний.

3. Эфирная часть мозга, с беспрестанной чередой несвязанных картин, проносящихся через неё.

4. Низший физический мозг, со своим инфантильным полусознанием и привычкой выражать всякое воздействие в образной форме.


Когда мы отходим ко сну, наше Я выходит и предоставляет свои различные
покровы самим себе в большей степени, чем обычно; но следует помнить,
что отдельные сознания этих проводников, когда им дают таким образом
проявить себя — весьма зачаточного характера.

Когда мы добавим, что каждый из этих составляющих гораздо более более чувствителен к впечатлению извне, чем обычно, мы увидим, что не следует удивляться, что воспоминание по пробуждении, которое является чем-то вроде синтеза всех различных происходящих процессов, должно быть обычно чем-то обескураживающим.


МЕХАНИЗМ

I. Физический

Наш мозг, являющийся великим центром нервной системы, весьма подвержен влиянию незначительных изменений нашего общего здоровья, и в особенности тех, которые вызывают изменение циркуляции крови через него. Когда поток крови через сосуды головы нормальный и равномерный, мозг (и следовательно, вся нервная система) имеет возможность функционировать упорядоченным и эффективным образом; но любое изменение её нормальной циркуляции — в количестве, качестве или скорости — незамедлительно вызывает в мозгу соответствующий эффект, а через него и на нервы по всему телу.

Качество подаваемой крови также имеет огромную важность.Скорость, с которой кровь течёт через сосуды, влияет на деятельность мозга. Очевидно, однако, что наш мозг (через который, следует помнить, должны проходить все физические впечатления) может легко нарушить свою деятельность и испытывает большее или меньшее препятствие в выполнении своих обычных функций по причинам вполне тривиальным — причинам, которым мы возможно слишком часто не уделяем внимания даже в часы бодрствования — и о которых мы почти совершенно не осведомлены во время сна.

Следует заметить другую любопытную особенность этого физического механизма, и это — его примечательная склонность автоматически повторять вибрации, на которые он привык отвечать.

Это то свойство мозга, которое относится к тем телесным привычкам или навыкам поведения, которые полностью непроизвольны и которые так трудно победить; и как будет сейчас видно, это играет более важную роль во время сна, чем в нашей бодрственной жизни.


II. Эфирный

Передача впечатлений к мозгу зависит скорей от регулярного потока по эфирной части нервных волокон, чем от обычной вибрации частиц их более плотной и видимой части.

Не только сам жизненный эфир выполняет работу по передаче впечатлений извне к человеческому мозгу; совершенно необходимо его присутствие в состоянии, в котором он выделен самим человеком для передачи вдоль нервных волокон. Состояние эфирной части мозга подвержено влиянию всякого изменения объёма или скорости этих жизненных потоков.
Например, когда количество нервного эфира, выделенного для этой цели селезёнкой, падает по любой причине и становится ниже среднего, тут же чувствуется физическая слабость и утомление, и если при этих условиях также случится, что скорость его циркуляции увеличится, человек становится сверхчувствительным, сильно раздражительным, нервным и возможно даже истеричным, причём в таком состоянии он часто более чувствителен к физическим впечатлениям, чем обычно; и часто случается так, что личность, страдающая от слабого здоровья, видит явления или видения, совершенно не воспринимаемые её более крепким соседом.

Эфирная материя, о которой мы говорили и более плотная материя, которую обычно признают принадлежащей физическому мозгу, в действительности являются частями одного и того же физического механизма, и поэтому никакая из этих частей не может быть подвергнута влиянию без незамедлительного создания некоторой реакции в другой.

Следовательно, не может быть уверенности в том, что впечатления будут правильно переданы через этот механизм без нормального функционирования обеих его частей; каждое отклонение в любой части может очень легко заглушить или нарушить его восприимчивость, производя расплывчатые или искажённые образы всего, что ему представлено. Более того, как сейчас будет объяснено, он бесконечно более подвержен таким ошибкам восприятия во время сна, нежели в бодрствующем состоянии.


III. Астральный

Астральный проводник ещё более чувствителен к внешним впечатлениям, чем плотное и эфирное тела, поскольку сам он является местопребыванием всех желаний и эмоций — соединительным звеном, лишь через которое Я может собирать опыт из физической жизни. Астральное тело примечательно восприимчиво к влиянию проходящих мысленных потоков, и когда ум активно не управляет им, оно непрерывно получает эти стимулы извне и нетерпеливо на них отвечает.

В течение дня желание находилось под контролем воли, и случайные мыслеформы или проходящие мимо элементалы не были способны произвести какое-либо впечатление; но когда астральное тело освобождено во сне, оно в некоторой степени избегает доминирования Я.

[Vodoley]

С Н Ы. Что это такое и как они вызываются

ВЫСШЕЕ Я

Все эти различные части механизма — в действительности просто инструменты Я, хотя контроль его над ними ещё и бывает несовершенным; поскольку следует всегда помнить, что само Я — существо развивающееся, и в случае большинства из нас оно скорее всего лишь зародыш того, чем оно должно когда-нибудь стать.

Перевоплощающееся Я несомненно эволюционирует. По мере того, как человек начинает развиваться в духовности или даже в высшем интеллекте, истинная индивидуальность начинает обладать своим собственный характером, сохраняющимся отдельно от того, что сформировалось в каждой из его личностей.

Хватка, которой Я держит свои различные проводники, и следовательно, его влияние на них, естественно мало на ранних стадиях. Ни его ум, ни его страсти не находятся полностью под его контролем; в действительности средний человек почти и не делает попытки управлять ими, а позволяет себе бросаться туда и сюда, как предложат его низшие мысли и желания.

Следовательно, во сне различные части механизма, которые мы упоминали, весьма склонны действовать полностью по своему собственному усмотрению без всякой оглядки на него, и стадия его духовного продвижения является одним из факторов, которые следует учесть в рассмотрении вопроса сновидений.

Также важно осознать то участие, которое Я принимает в формировании наших представлений о внешних объектах. Мы должны помнить, что доставляемое мозгу вибрациями нервов — просто впечатления, и это работа Я — действуя через ум, классифицировать, комбинировать и упорядочивать их.

Обычного зрения вовсе недостаточно для точного восприятия, но необходимо приложить к тому, что наблюдается, различающую способность Я, действующего через ум; и далее мы видим, что эта способность — не врождённый инстинкт ума, совершенный с самого начала, а результат бессознательного сравнения многих опытов.



УСЛОВИЯ СНА

Ясновидческие наблюдения дают многочисленные свидетельства того факта, что когда человек впадает в глубокий сон, его высшие принципы в своём астральном проводнике почти неизменно выводятся из тела и парят в непосредственной близости.

В действительности, этот процесс вывода мы и называем засыпанием. Поэтому при рассмотрении феноменов сновидения мы должны помнить об этом перераспределении и посмотреть влияние этого как на Я, так и на его различные механизмы.


I. Мозг

Когда Я таким образом на время отказалось от контроля над своим мозгом, он не стал однако полностью бессознательным, как можно было бы ожидать.
Из многочисленных экспериментов ясно, что физическое тело имеет определённое слабое собственное сознание, совершенно отдельное от его истинного Я, и также отдельное от простого собрания сознаний его отдельных клеток.

Это сознание, такое, каково оно есть, всё ещё работает в физическом мозге, в то время как Я плавает над ним, но власть этого сознания, конечно, намного слабее, чем самого человека, и следовательно все причины, оказывающие действие на мозг, рассмотренные нами выше, способны влиять в гораздо большей степени.

Малейшее изменение в поступлении или циркуляции крови производит теперь серьёзные нарушения в работе, и вот почему расстройство желудка, как влияющее на поток крови, так часто вызывает беспокойный сон или плохие сны.

Но даже когда его не беспокоят, это странное и смутное сознание имеет много примечательных особенностей. Его действие кажется в значительной мере автоматическим, и результаты обычно бессвязными, бессмысленными и безнадёжно беспорядочными.

Кажется, оно неспособно воспринять никакую идею иначе как в форме сцены, в которой оно само является действующим лицом, и поэтому все стимулы, будь они изнутри или снаружи, тотчас же транслируются в восприятия. Оно не может схватить абстрактные идеи или воспоминания как таковые; они незамедлительно становятся воображаемыми восприятиями.

Каждое направление мысли к определённому месту становится для него буквальным переносом в пространстве. Когда поразительные перемещения этого сорта чересчур часто случаются в снах, спящий никогда не чувствует никакого удивления в связи с их внезапностью. Этот феномен легко объясним в свете рассмотренных нами наблюдений — в простом сознании физического мозга невозможно такое чувство как удивление — оно просто воспринимает картины, как они появляются перед ним; оно не имеет возможности судить об их последовательности или недостатке в них этого свойства.

Другой источник необычной путаницы, наблюдаемой в этом полусознании — это манера, в которой действует в нём закон ассоциации идей. Мы все знакомы с удивительным моментальным действием этого закона при бодрствовании; мы знаем, как случайное слово, музыкальная фраза или даже запах цветка могут оказаться достаточными, чтобы вызвать в уме поток давно забытых воспоминаний.

Теперь же, в спящем мозгу, этот закон действенен как обычно, но он работает под любопытным ограничением — каждая такая ассоциация идей, абстрактных или конкретных, становится простой комбинацией образов, и так как наши ассоциации часто бывают вызваны лишь совпадением событий, которые, будучи в действительности совершенно не связаны между собой, произошли с нами последовательно, то можно легко представить, какое неразрешимое смешение этих образов часто случается, в то время как их количество практически бесконечно, поскольку всё, что может быть извлечено из огромных запасов памяти, появляется в форме картин.

Естественно, подобная последовательность образов редко в совершенстве восстановима в памяти, поскольку здесь нет никакого порядка, чтобы помочь восстановлению — так же как в бодрствующей жизни можно достаточно легко вспомнить связанное с чем-то предложение или стихотворную строфу, даже слышанную только раз, но при тех же условиях без некоторой мнемонической системы будет почти невозможным точно припомнить простую смесь ничего не значащих слов.

Другая особенность этого любопытного сознания мозга состоит в том, что будучи необычайно чувствительным к малейшим внешним влияниям — таким как звуки или прикосновения — он увеличивает и искажает их в почти немыслимой степени.
Даже из одного этого телесного мозга происходит достаточно путаницы и преувеличений в отношении многих феноменов сна; но это только один из факторов.



II. Эфирный мозг

Будет очевидно, что эта часть организма, столь чувствительная ко всякому влиянию даже во время нашего бодрствования, должна быть ещё более восприимчивой в состоянии сна. При исследовании его в этих условиях ясновидящим, наблюдаются потоки мыслей, постоянно скользящие через него — не его собственных мыслей, поскольку сам он не имеет способности думать — но случайных мыслей других, которые всегда плавают вокруг нас.

Изучающие оккультизм хорошо осведомлены о том, как в действительности верно то, что «мысли есть вещи», поскольку каждая мысль отпечатывает себя в пластичной элементальной эссенции и создаёт временное живое существо, продолжительность жизни которого зависит от энергии данного ей мысленного импульса. Поэтому мы живём среди океана мыслей других людей, и бодрствуем мы или спим, они постоянно представляют себя эфирной части нашего мозга.

Пока мы сами активно думаем и потому держим наш мозг полностью занятым, он практически глух к этому постоянному вторжению мыслей извне; но в момент, когда мы оставляем его без работы, в него начинает вливаться поток непоследовательного хаоса.

Большинство мыслей проскакивают через него невоспринятыми и почти незамеченными, но иногда приходит такая, которая пробуждает некоторые вибрации, к которым привыкла эфирная часть мозга; мозг сразу схватывает её, усиливает и делает своей собственной; эта мысль в свою очередь вызывает другую, и таким образом стартует целый поезд идей, пока в конце концов также не затухнет, и разъединённый, бесцельный поток начнёт течь через мозг опять.

Огромное большинство людей, если понаблюдают внимательно, как у них обычно вызываются мысли, обнаружат, что они в значительной мере состоят из случайного потока этого рода — так что в действительности это вовсе не их мысли, но просто отброшенные фрагменты мыслей других людей.

Поскольку обычный человек похоже вовсе не имеет контроля над своим умом, он даже едва ли знает точно, о чём он думает в конкретный момент или почему он думает об этом; вместо того, чтобы направить свой ум в некоторую определённую точку, он позволяет ему победить в бунте против собственной доброй воли или позволяет ему лежать праздно, так что каждое случайное семя, занесённое в него ветром, может прорасти и дать плоды.

В результате этого даже когда он, то есть Я, действительно желает последовательно подумать об определённом предмете, он обнаруживает, что практически не может сделать этого; все виды случайных мыслей беспрепятственно врываются со всех сторон, а поскольку он вовсе не привык контролировать свой ум, он бессилен идти против этого потока. Такой человек не знает, что такое концентрированная мысль; и этот крайний недостаток концентрации, эта слабость ума и воли, делают ранние стадии оккультного развития столь трудными для среднего человека. Опять же, пока при теперешнем состоянии эволюции мира скорее больше злых, чем добрых мыслей плавает вокруг него, эта слабость делает его открытым ко всем видам искушений, которых при небольшой внимательности и усилии можно было бы почти избежать.

Во сне же эфирная часть мозга ещё более чем обычно выказывает расположение к этим мысленным потокам, поскольку Я временно находится с ним в менее тесной связи.
Любопытный факт, выявленный в некоторых недавних экспериментах, состоит в том, что если эти потоки будут любым способом отсечены от этой части мозга, он не остаётся абсолютно пассивным, но начинает очень медленно и сонно разворачивать для себя картины из своего запаса прежних воспоминаний.



III. Астральное тело.

Это тот самый проводник, в котором Я функционирует во время сна, и обычно наблюдается (видящими) парящим над физическим телом, лежащим на кровати. Его вид, однако, весьма значительно различается соответственно стадии развития, которой достигло Я, которому оно принадлежит.

В случае совершенно некультурного и неразвитого человека это просто плавающий сгусток тумана, грубо овальной формы, но очень неровный и неопределённый в очертаниях, в то время, как фигура внутри тумана (более плотный астральный двойник физического тела) также смутна, хотя обычно и распознаваема.

Оно чувствительно только к грубейшим и сильнейшим вибрациям желаний и не может удалиться более чем на несколько ярдов от своего физического тела;

Но по мере эволюции овальный туман становится всё более и более определённым в очертаниях и фигура внутри него всё более и более приближается к совершенному образу лежащего ниже физического тела.

Его восприимчивость при этом увеличивается, пока оно не начинает отзываться на все вибрации своего плана, на более тонкие также, как и на более низкие; хотя в астральном теле высокоразвитого человека практически не должно оставаться материи настолько грубой, чтобы отвечать на последние.

Его способность перемещения также становится значительно большей; оно может без дискомфорта путешествовать на определённое расстояние от своего физического футляра и приносить обратно более или менее определённые впечатления, относящиеся к местам, которые оно могло посетить, и людям, которых оно встретило.
В каждом случае это астральное тело, как всегда, весьма подвержено влиянию любой мысли или предложения, связанного с желанием, однако на некоторые желания, которые сильнее пробуждены, реакция может быть выше, чем на остальные.


IV. «Я» во сне

Хотя состояние, в котором находится астральное тело во время сна, сильно изменяется с ходом эволюции, обитающее в нём Я изменяется ещё больше. В то время как первое находится на стадии плавающего клуба тумана, последнее практически так же спит, как и тело, лежащее под ним; оно слепо к видам и глухо к голосам своего собственного возвышенного плана, и даже если, в некотором роде принадлежа ему, оно случайно и достигнет его, то поскольку оно не имеет контроля над своим механизмом, оно не сможет отпечатать это в своём физическом мозгу, так, чтобы это можно было вспомнить по пробуждении.

Если человек, находящийся в таком примитивном состоянии, что-то вообще и вспоминает из происходящего с ним во сне, это почти неизменно будет результатом чисто физических впечатлений, произведённых на мозг изнутри или извне — любой опыт который могло переживать его истинное Я, забывается.

Можно наблюдать спящих во всех стадиях — от этого состояния, в котором лишь абсолютное забвение, до полной и совершенной сознательности на астральном плане, хотя последнее, естественно, сравнительно редко.

Даже человек, достаточно пробуждённый для того, чтобы нередко встречаться с важными опытами этой высшей жизни, может быть (как часто случается) неспособным в такой степени владеть своим мозгом, чтобы остановить его поток непоследовательных мысленных картин и вместо этого отпечатать на нём то, что он хотел бы вызвать в памяти; и таким образом когда его физическое тело просыпается, он может иметь лишь смутные воспоминания или вовсе никаких воспоминаний о том, что в действительности с ним произошло. И это достойно сожаления, поскольку он мог встретить многое, имеющее огромный интерес и важность для него.

Он не только может посетить отдалённые сцены превосходной красоты, но может встречаться и обмениваться идеями со своими друзьями, как живущими, так и отошедшими, которые таким же образом пробуждены на астральном плане.

Ему может весьма посчастливиться встретиться с теми, кто знает гораздо больше, чем он, и получить от них предупреждение или указание; ему может, с другой стороны, быть оказана привилегия помочь и дать утешение тем, кто знает меньше, чем он сам.
Он может войти в контакт с нечеловеческими существами различных видов —природными духами, искусственными элементалами, или, хотя это случается довольно редко, дэвами; он будет объектом всех видов влияний, хороших или плохих, укрепляющих или ужасающих.

[Vodoley]

С Н Ы. Что это такое и как они вызываются

ВЫСШЕЕ Я

Его трансцедентальная мера времени

Но помнит ли он что-нибудь после физического пробуждения или нет, Я, которое в полной мере или хотя бы частично сознательно относительно своего окружения на астральном плане, начинает вступать во владение наследием сил, высших, чем те, которыми оно владеет здесь, поскольку его сознание, будучи освобождено от физического тела, обладает очень примечательными возможностями.
Его мера времени и пространства настолько отличается от используемой нами в повседневной жизни, что с нашей точки кажется, что ни времени, ни пространства для него не существует.
Когда Я освобождено от физических оков, в состоянии ли сна, транса или смерти, представляется, что оно применяет некое высшее измерение времени, не имеющее ничего общего с нашим обычным, физиологическим.



Его сила драматизации

Другая примечательная особенность Я, в дополнение к его трансцедентальному измерению времени, демонстрируется этими историями, и это его способность, или возможно лучше сказать, его привычка мгновенной драматизации.

Физический эффект, который разбудил человека, пришёлся кульминацией сна, очевидно занимающего определённый отрезок времени, однако вызванного в действительности самим этим физическим эффектом.

Теперь новости об этом физическом эффекте, будь это звук или прикосновение, должны быть переданы к мозгу по нервным волокнам, и эта передача занимает определённое время — лишь малую долю секунды, конечно, но тем не менее определённое количество, вычисляемое и измеряемое при помощи сверхточных приборов, используемых в современных научных исследованиях.

Я, будучи вне тела, способно воспринимать с абсолютной мгновенностью без использования нервов и следовательно в курсе того, что происходит, на ту самую долю секунды раньше, чем информация достигает его физического мозга.

В этот едва измеримый отрезок времени оно похоже и создаёт нечто вроде драмы или серии сцен, ведущих к событию, пробудившему физическое тело и кульминирующей в нём; и когда по пробуждении оно ограничивается органами этого тела, оно становится неспособным различать в памяти между субъективным и объективным и потому воображает, что действительно участвовало в своей собственной драме в состоянии сна.

Похоже, что так же как первобытный человек излагает каждое явление природы в форме мифа, так и неразвитое Я драматизирует каждое событие, попадающее в его поле зрения.
Но человек, который достиг непрерывности сознания оказывается настолько занятым работой на высших планах, что не уделяет энергии таким вещам и потому более не видит снов.



Его способность предвидения

Ещё один результат, который следует из сверхнормального метода изменения времени Я, это то, что для него в некоторой степени возможно предвидение.

Настоящее, прошлое и в определённой мере будущее лежат открытыми перед ним, если оно знает, как читать их; и оно несомненно таким образом иногда предвидит события, которые представляют интерес или важность для его низшей личности, и делает более или менее успешные попытки передать ей впечатление о них.

Человек, однако, несомненно обладает свободной волей и потому, как замечалось выше, предвидение возможно только в некоторой мере.

В делах среднего человека, вероятно, оно возможно в очень большой степени, поскольку он не развил воли, которая заслуживает названия его собственной, и следовательно, в очень многом он — создание обстоятельств; его карма помещает его среди определённого окружения, и его действие на человека так велико, что оно является наиболее важным фактором в его истории, и её будущий ход может быть предвиден с почти математической уверенностью.

Когда мы примем во внимание огромное количество событий, на которые может хоть немного повлиять действие человека, а также их последствия, вряд ли нам покажется удивительным, что на том плане, где видим результат всех причин, действующих в настоящее время, может быть предсказана очень большая часть будущего с определённой точностью даже в деталях. Что это может быть сделано, подтверждается снова и снова — не только вещими снами, но и «вторым зрением» горцев и предсказаниями ясновидящих; и именно на этом предсказании следствий из уже существующих причин базируется вся схема астрологии.

Но когда мы имеем дело с продвинутой индивидуальностью — человеком со знанием и волей — тогда пророчество изменяет нам, поскольку он более не порождение обстоятельств, но в значительной мере их хозяин. Правда, что основные события его жизни заранее расставлены его прошлой кармой; но способ, которым он позволяет им влиять на себя, метод, которым от ответит на них и возможно преодолеет их — его собственные и не могут быть предвидены, разве что как возможности. Такие его действия в их отношении становятся причинами и таким образом в его жизни образуются цепи событий, не предусмотренные их первоначальным расположением, и поэтому они не могут быть предсказаны с какой-либо точностью.

Так же и с выработкой судьбы. Ясно, что в каждый данный момент тело, причины которого в действии и которым ничто не препятствует, неизбежно произведёт определённые результаты — результаты, которые на высших планах могут уже существовать и потому могут быть точно описаны. Но также ясно, что человек сильной воли может, приложив новые силы, значительно изменить эти результаты.



Его символическое мышление

Другой момент, который стоит заметить в связи с условиями, в которых находится Я вне тела во время сна, это то, что оно склонно мыслить в символах — иначе говоря, то, что здесь будет идеей, требующей многих слов для выражения, в совершенстве передаётся ему одним символическим образом.

Если теперь такая мысль отпечатается в мозгу и таким образом вспомнится при бодрствовании, она конечно потребует перевода. Часто ум выполняет эту функцию должным образом, но иногда символ вспоминается без своего ключа, приходя непереведённым, каким он был; тогда возникают недоразумения.

Многие, однако, совершенно привыкли к переносу этих символов таким способом и пытаются изобрести для них интерпретацию уже здесь. В таких случаях каждый человек обычно склонен иметь свою собственную символику.

Ч. Ледбитер «Сны. Что это такое и как они вызываются»

[Vodoley]

АСТРОЛОГИЯ о снах

Почему люди видят разные сны? Это зависит от расположения планет в знаках и домах индивидуального гороскопа. В моменты прохождения транзитных планет формирующиеся аспекты и, особенно, конфигурации влияют на создание снов.


КЛАССИФИКАЦИЯ СНОВИДЕНИЙ (для астрологического анализа)

1. «Пустые» сны.

Психологический "мусор". Небывалая комбинация былых впечатлений. Мозг адаптирует в бессознательном впечатления последних дней, которые могут быть вызваны прочитанной книгой, фильмом, разговором, навязчивой мыслью. Не имеют информативного значения, но необходимы для психического здоровья. Обычно снятся несколько раз за ночь, анализировать не нужно.





2. Компенсаторные сны.

Удовлетворение нереализованных и вытесненных желаний. Получение сигналов нашего персонального бессознательного, выраженных в аллегорической форме. Особенно важны повторяющиеся сны и «многосерийные» сны с развивающимся сюжетом. Для толкования можно использовать индивидуальные сонники, составленные по опыту своих прошлых сновидений.






3. Архетипические сны.

Снятся реже, более важны - подключение к опыту коллективного бессознательного и к нашим истинным духовным потребностям.





Бывают трех видов:

= Архетипические объекты. Универсальные для всех символы и смыслы, хорошо читаются при помощи сонников.

= Архетипические сюжеты. Индивидуальные вариации общих смыслов: погони, преодоление трудностей, путешествия, полеты, борьба и проч.

= Архетипические сущности. Редкие сны. Может сниться персонаж из незнакомой мифологии. Часто не только не осознаем, с каким мифом связан, но и ничего о нем не знаем. Идентификация происходит позже, задним числом. В отличие от чтения сказок, мифов, преданий, сновидения такого типа позволяют нам лично, без посредников, соприкоснуться с первоисточником всей культуры. В магических культурах такие сны считались признаком особой благосклонности высших сил. Шаманы и колдуны целенаправленно охотились за этими сновидениями, пытаясь установить стойкий контакт с архетипами бессознательного.



4. Пророческие сны. Прогностические сны. Предвидения.

= Сны «дежавю». Полностью забываются после пробуждения. Могут казаться относящимся к «мусорным», но впоследствии, хотя и не помним сон, можем интуитивно использовать его информацию (сдать билет на упавший самолет, и т.п.).







= Сны-прогнозы о личной жизни. Часто бывают буквальными. Как правило, чаще снятся людям с психикой по типу детской, не переполненной посторонними знаниями.

= Надличностные прогнозы. Очень редки. Что-то происходит не с нами лично. Характерна позиция наблюдателя. Человек либо не принимает участия в событиях, либо не в состоянии что-либо изменить. Этот вид снов запоминается, тревожит.




5. Кармические сны.

Очень редки, дети видят чаще.

= Яркая детализированная картинка, реалистично описывающая быт или события какой-то прошлой эпохи. Отсутствуют фантастические метаморфозы объектов или спецэффекты, присущие обычным снам.

= Сюжет сна кратковременный и мимолетный, но запоминающийся. Вместе с картинкой в памяти ниоткуда появляются знания о подробностях относительно увиденного. Причем эти подробности никак не были представлены в самом сне.

= Сюжет сна выглядит несвязанным с нашей повседневной деятельностью, прочитанным или знанием об этой эпохе.







6. Осознанные сны.

Не подлежат обычному способу интерпретации. Осознаем, что спим и видим сон, но не просыпаемся. Часто содержание сна разворачивается в последующих снах.







7. Прозрачные (люцидные) сны.

Чаще у детей раннего дошкольного возраста. Ярче и убедительнее, чем обычная жизнь. Интенсивность сна так велика, аудиальные, визуальные и кинестетические впечатления настолько убедительны и прозрачны, что сон воспринимается как явь. Сюжеты могут быть любыми, похожими на все вышеперечисленные типы. Их отличает форма, исключительно редкие реалистичные предметные переживания, как наяву или более интенсивные.




Константин Дapaган

http://www.astrology-online.ru/comments ... 2013.shtml

[Vodoley]

Паровоз в сновидение, Луна в Рыбах и Второе внимание

Бывает, живешь так, что еще с утра упорно мечтаешь о сне. И ходишь с этой мыслью весь день. Ну и темы в итоге – соответствующие. Для кого-то сон – это кнопка выключения сознания и возможность сбежать от проблем. Для кого-то - развлекательное «кино» с вечера и до утра. Но это еще и Дверь. И хотя различия между этими представлениями кажутся качественными, на самом деле они количественные. Действительно есть последовательность, и заметные переходы сознания в новое качество. Свидетельствую об этом. Эти стадии идут последовательно, одна за другой, хотя не все об этом знают. Проходятся они специфичным навыком, который можно развивать. Просто учат нас с детства совершенно другим вещам, а настоящее волшебство мы так и носим с собой всю жизнь неиспользованным. И мечтаем при этом о палочке Гарри Поттера или волшебной лампе Алладина – ну на худой конец.

…Просто ложишься ночью, закрываешь глаза и не торопясь, без насилия замедляешь ритм дыхания. Это – отправная точка нашего путешествия. Паровоз сознания отправляется. Ту-ту! Дыхание становится медленным и ровным, как бы бархатным. Тело становится тяжелым и ленивым. И когда тело немного прогревается под одеялом и успокаивается, сознание уставшего человека в этом месте выключается вместе с телом, слово банальный телевизор. Клац! А вот и утро - здравствуй, офис! Но если удалось выспаться хоть чуть-чуть, если наша дневная жизнь не отбирает нашу жизненную силу целиком, без остатка – то запомнятся какие-то сны. Подвига в этом никакого. Все так умеют, кроме тех, кто так перенапряжен в жизни, что уже отвык управляемо расслабляться и в итоге страдает от бессонницы.








Но можно пойти дальше – сохранить сознание, когда тело уже спит. Многие дети это умеют. Да и для взрослого хитрость тут тоже небольшая. Если следить за дыханием, неспеша замедляя его и попутно расслабляя тело, то отсутствие сигналов от тела переносит внимание на визуальные образы, делая их яркими и насыщенными. Типичная ошибка в этой фазе – напрягаться. Мы ведь собираемся спать, верно? Начиная засыпать, можно иногда проверять себя на наличие напряжения в мышцах – оно зеркалит наше психическое напряжение и мешает уснуть. Чаще всего напряжено или лицо или голени, стопы. Нужно, не отвлекаясь, отпускать эти мышцы – расслабленному телу также не грозит бессонница, как якорю – долгое плавание. Тело тянет за собой сознание в глубины бессознательного также стремительно и неотвратимо, как груз тянет ныряльщика.

Вот и приехали. Первая станция на пути в осознанное сновидение. В точности соответствует первой стадии классического клинического гипноза. Тело уже спит. Сознание - еще нет. Кажется, что не спишь, кажется, что можно заставить себя встать, но – просто уже не хочется. Альфа-ритм головного мозга замедлился. Даже ощущение тела изменилось – может показаться, что тело лежит в пространстве головой не в ту сторону. Если в этот момент внезапно кто-то или что-то нас разбудит, вдруг выяснится, что в комнате тикают часы, за окном ездят машины, где-то играет музыка, но мы всего это уже давным-давно не слышим, причем начисто не слышим. Если проснуться в этот момент - звуки вдруг появляются внезапно, словно из ушей вынули пробки. В Йоге достижение этой стадии называется Пратьяхара. Для современного горожанина это – уже серьезно. Если же человек сильно физически устал, то он эту стадию проскакивает стремительно – и только спазматическое дергание мышц порой заставляет нас вынырнуть с этой глубины. Попутно осознаешь, что уже спал, хотя казалось, что только засыпаешь.

Все это важные симптомы успешного прохождения первой стадии управляемого сновидения, хотя и не все обязаны быть в каждом конкретном случае. И можно «ехать» дальше. Перед глазами мелькают яркие образы – фрагменты дневных впечатлений, какие-то геометрические фигуры и всполохи. Дети обожают их разглядывать. Дзен-буддизм называет это явление «макио» – дословно: «чертов мир». Все происходящее сейчас – не что иное, как выхлопы засыпающего мозга, не имеющие ценности сами по себе. Все мы в детстве доходили до этой стадии. И почти все забыли об этом, когда повзрослели. Здесь важно не ассоциировать себя с происходящими картинками, не втягиваться в эти случайные сюжеты. Просто смотреть. Свидетельствовать. Также, как мы смотрим на проплывающие облака. Отстраненно, спокойно, безучастно. Засыпая еще глубже, но продолжая присутствовать.

Если созерцать происходящие видения таким образом – они изменяются. Калейдоскоп мельканий понемногу замедляется. У видений появляется вещественность. И наконец, когда мелькание почти остановилось – появляется объем. Этот момент невозможно спутать ни с чем! Переживание, конечно, сходно с тем, которое бывает в 3D кинотеатре, но намного больше напоминает то удивительно предметное светящееся пространство, которое мы обнаруживаем, когда видим объемную фигуру в стереокартинках.








Это вторая станция в нашем путешествии, вторая стадия клинического гипноза. Здесь тоже легко сорваться в обычный сон и «сойти с поезда». Дети с удовольствием так и делают, отправляясь в «самоволку» неуправляемого сна. Взрослые же вообще весьма редкие гости на этой станции. Тоже, что следует сделать дальше на этой глубине – начать осматриваться. Почти как в реальной жизни. Обстановка больше не меняется, она реалистичная, объемная. Но смотреть кругом желательно бросая короткие взгляды, вместо длинных и пристальных. Иначе объекты сновидения затягивают наше внимание словно пылесосом, и погружают нас в обычный сон. Как вариант - осмотревшись, можно попробовать взлететь. Самостоятельно, осознанно и управляемо. В глубоком сне. В осознанном сне. Во Втором внимании.

На этой стадии есть отличный ориентир – можно посмотреть на свои руки. Зрение во сне совершенно иное и больше напоминает микроскоп. А видение своих рук в осознанном сне, такое же яркое, детальное и отчетливое как в реальной жизни (строго говоря – более яркое и убедительное) – это одно из самых ярких впечатлений вообще. Эта остановка на пути - как подъем на вершину горы, где бывали не так уж многие из живущих. По моей примерной оценке – не более нескольких человек на тысячу. Первая действительно большая станция по дороге в осознанное Сновидение. Так называемые «Первые врата сновидения». И впереди все самое-самое интересное. Но вот туда я пока еще не съездил.

…Говорят, однажды каждый из нас попадает в очень длинный сон. Он яркий и причудливый. И в нем нельзя проснуться. Кому-то снятся весы Анубиса, кому-то буддистские чудовища, кому-то Страшный Суд или встречающие их родственники. Надо полагать, современным геймерам старой школы будут снится бесконечные коридоры Doom или Quake, или прокачка эльфа до 80-го уровня. Но некоторые из нас попадут в этот сон уже подготовленными. Умеющими выбирать сюжеты, разотождествляться с видениями, управлять ходом и этого Великого Сна. Именно таким суждено стать архатами и боддхисаттвами, выбирая сюжеты своего будущего. А некоторые, особо хитрые, еще при жизни пользуются управляемым сном, как полигоном для оттачивания очень специфичных и прикладных навыков дающих преимущество в повседневной реальности. И мимо двери ко всем этим возможностям мы все время проносимся мимо, каждую ночь...

Константин Дapaган

[Vodoley]

ЛУНА и деятельность ума

…материя, ум и сознание. Три планеты, являющиеся их проявлением, это соответственно Земля, Луна и Солнце. Земля представляет материальное состояние духа, Луна — умственное состояние, а Солнце — сознательное состояние того же духа, который пронизывает шар пространства.
Вращение Земли вокруг своей оси представляет рождение индивидуального сознания. Её обращение вокруг Солнца показывает нам, как материя оплодотворяется сознанием, чтобы дать те циклы времени, которые мы называем земными годами.
Вращение Луны вокруг Земли означает отражённый свет сознания, который мы называем умом. Разные углы, образующиеся при этом обращении, означают разные фазы ума, управляющего существами этой Земли.









Как Солнце — владыка дня, так Луна — владычица ночи, а потому у среднего человека она управляет негативным аспектом сознания. Это сознание называется воспринимающим. Способность человека к восприятию можно оценить по положению Луны в его гороскопе. Если Луна усиливается знаком и имеет хороший аспект с одной из положительных планет, то у него будет хорошая восприимчивость.

Ментальная оболочка человека служит отражательной поверхностью, она образует демаркационную линию предметности. Без ума нет ни явления предметности, ни предметного мира. На поверхности предметности должны быть развиты способности чувств. Пять чувств человека — это лишь пять способностей ума. Они образованы пятью разными ангелами отражения.
Ощущение через чувства — лишь вибрация жизненной материи в разных арифметических величинах. Изменение частоты колебаний даёт разницу между двумя чувствами ума. Так обстоит со всеми его пятью чувствами.

Умственная деятельность — это лишь вибрационное движение жизненной материи. Эта деятельность отмечает движение Луны.
Луна обращается вокруг Земли, образуя разные видимые углы с Солнцем. Каждый такой угол отражает лунную фазу, которая вызывает в уме земных существ соответствующую частоту колебаний. Полная и новая Луна дают два типа кульминации этих вибраций. Они отмечают завершение цепных реакций движения в каждой последовательности.

От новолуния до полнолуния есть четырнадцать лунных фаз, которые в возрастающем порядке были зафиксированы древними. Они называются фазами растущей Луны. От полнолуния до новолуния фиксируются ещё четырнадцать лунных фаз, называемых фазами убывающей Луны. На этой Земле они являются причиной деятельности на ментальном плане


В каждом лунном месяце перемежаются эти активные и пассивные фазы. Они управляют умственной деятельностью Земли, а следовательно, и умом земных существ. Все настроения человеческого ума меняются в силу его взаимодействия с лунными фазами. У каждого ума есть свой лунный календарь, начинающийся с положения Луны в момент рождения.

Новолуние и полнолуние — это две узловые точки, представляющие отлив и прилив всего сотворённого на этой Земле. Мы обнаруживаем влияние этих двух фаз на умы разных людей. Совершенное соединение видимых положений Солнца и Луны отмечает новолуние, а время между двумя новолуниями называется лунным месяцем. Он подразделяется на 30 делений, именуемых тидхи (лунные элонгации). Помимо дней новолуния и полнолуния в каждом месяце получается 28 тидхи.







Четырнадцать из них принадлежат растущей Луне, а остальные четырнадцать —стареющей луне. Они находятся в соответствии с четырнадцатью ману, ведущими мироздание на протяжении огромных периодов времени, которые мы называем манвантарами.

У каждой из этих элонгаций своё влияние на настроения существ, живущих на Земле. Многие из этих существ — всего лишь сыны Земли и связаны этими настроениями ума; им ещё рано мечтать о возможности овладения умом и чувствами. Они не могут вспомнить себя в отдельности от ума и чувств, как нечто отличное от них, и потому они — марионетки в руках лунных фаз.

Одни из этих влияний желательны, а другие — нет, и зависит это от того, согласные ли вибрации производят они в умах индивидуумов.
Но даже согласованность эта зависит не от них самих — влияния лишь стимулируют то, что хранилось в запасе в виде совокупности склонностей, которые являются ничем иным, как результатом силы привычки, называемым нами кармой. Она сильнее, чем разум, знание и рассудок, поскольку она обусловливает природу индивидуума, являющегося треугольником сил, образованным согласно пропорциям трёх гун, заложенных им самим за время своей реактивной деятельности в прошлых существованиях.

Лунные фазы или тидхи стимулируют деятельность, соответствующую той или иной группе склонностей. В результате этого каждый реагирует на своё окружение согласно природе тидхи, знает он это или нет.

Новолуние и полнолуние создают огромное смешение в умах большинства, а тем, кто уже овладел собственными настроениями, они приносят необходимость и возможность переустроить вещи и лучше себя оснастить. В дни полнолуния и новолуния обычно советуют никому не предпринимать путешествий и не начинать какого-нибудь важного и долговременного дела.

Есть дни, в которые человеку стоит принять новую программу и понять её с точки зрения её уместности и своей годности для неё. Согласно Пуранам, в это время следует обновить свой контакт и возобновить своё взаимодействие с дэвами и питри, постоянно работающими внутри и вне нас. В эти два дня нужно узнать свой план на месяц. Потому эти дни называются парвами (узловыми точками, которые считаются святыми).

От одного новолуния до другого период путешествия Луны делится на четыре четверти. С новолуния начинается первая четверть. Вторая длится от половинной фазы Луны до полнолуния. Третья четверть начинается с полнолуния. Четвёртая четверть начинается с половинной фазы стареющей Луны. Четыре упомянутых точки являются узловыми точками лунного месяца и оказывают значительное влияние на настроения ментальных существ этой Земли. Эти ментальные существа называются манавами, или детьми Ману. (Дэвы, питри и прочие существа, осуществляющие план Земли, не являются в своём бытии ментальными, а потому не считаются детьми Ману.)

Э.Кришнамачарья

[Vodoley]

АСТРОЛОГИЯ сновидений

Лунный календарь определяет способность к запоминанию сна. Луна - фильтр, препятствующий доступу к подсознию. Хуже всего сны запоминаются в новолуние.
Луна -проводник влияния Нептуна (астрала). В предутреннее время человек лучше запоминает сны - ниже порог сознания. С 5 до 8 часов утра - прозрачные сновидения, контроль сознания больше.



Символическое значение лунного дня.




Лунный календарь (по П.Глобе). Комментарий о снах - по Альберту Великому.


ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЛУНЫ

Символ - "Светильник", "Лампада" и "Третий глаз", но может быть и жертвенником Гекаты. Также - Афина Паллада, выходящая в полном вооружении из головы Зевса.
Действие: мысль.
Названия: светильник, луч, Ашвини, рождение Афины Паллады.
День творческих замыслов. Это очень чистый день. Образы и мыслеформы, созданные в этот лунный день, весьма стойки и создают целеустремление с неослабевающим действием.

* Сновидения под этот день к радости.


ВТОРОЙ ДЕНЬ

Символ - "Рог изобилия" или "Пасть", по древнеиндийской традиции - "хватающий рот"
Названия: большая рыба, пасть, Бхарати, рог изобилия.
Основное направление - физиология. Хорошо начинать в этот день цикл физических упражнений или большой информационный цикл.

* Сны ничего не значат.


ТРЕТИЙ ДЕНЬ

Символ - "Барс", или "Леопард", готовящийся к прыжку.
С этого дня начинается неомения (новомесячье), на небе появляется лунный серп (кончились дни Гекаты).
Действие: бой.
Названия: барс, воин, Ревати.
Это период активной борьбы, напора и агрессии, астрального воина, закованного в броню. Все пассивные люди в третий день Луны уязвимы, так как на них производятся различные астральные нападения. Человек, если он не борец, просто "квасит" в себе энергию. Следует концентрировать и использовать свою астральную энергию для самозащиты. Это самый лучший день для занятий воинскими искусствами - тайчи, каратэ и другими. День практики боевых искусств, точения и изготовления оружия, объявления войны. Хорошо вообще работать с металлами. Возможны знамения.

* Сны значительны.


ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ

Символ - "Древо познания" и "Аум", выбор между добром и злом.
Действие: память.
Названия: Дерево познания, Адамово яблоко, АУМ.
Этот день - первый из неблагоприятных, лучше проводить в уединении. Несет в себе двойственную характеристику: он позитивный и негативный одновременно. Любая деятельность должна быть продумана. День работы с голосом, показаны пение, речитатив и т.д. День поминовения, молитв.

* Хорошие сны сбываются, а дурные - нет.


ПЯТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Единорог», «Лампада» «Пища».
Символ - единорог, обозначающий, в частности, верность принципам, долгу; людей пятого дня "усмиряют" чистые девы.
В этот день, символизирующий начало усвоения пищи и ее трансформацию, следует уделять употребляемой пище большое внимание. Это единственный день, когда пища (в смысле астрального каркаса) сгорает без остатка и полностью преобразуется в ткани. Можно работать с травами, прорабатывать диеты.

* Сны под этот день предсказательны, но сомнительны.


ШЕСТОЙ ДЕНЬ

Названия: «Прана», «Радуга», «Журавль».
Символ - облака, журавль, священная вещая птица Ивик (греч.) Журавль символизирует пассивное женское начало.
Период поглощения, усвоения, траснформации энергии Космоса. Пророчества, передача мыслей, работа со словом, занятия пранаямой. Рекомендуется также работа с запахами. День обретения благодати, любви. Напоминает о прощении.

* Сны должно содержать в тайне.


СЕДЬМОЙ ДЕНЬ

Названия: «Ваю», «Жезл», «Роза ветров», «Сраоши» и «Ключи».
Действие: пробуждение.
Символ - жезл, Роза ветров. Это день авестийского божества - боевого петуха Сраоши (Сроши), выполняющего функции Михаила Архангела.
Время работы со стихиями, с духами природы, день молитвы и вербальной магии. Связан с более глубоким использованием мантры.

* Сны сбываются,


ВОСЬМОЙ ДЕНЬ

Названия: «Феникс», «Ларец».
Действие: Трансформирование.
Символ - феникс, ларец с сокровищами, пожар. Также павлины.
Планетный символ - Прозерпина, связанная с созвездием Близнецов и Луной.
Это период биохимических трансформаций, алхимии, день покаяния и отпущения грехов, очищения огнем. День точных наук и работы над собой, причем на всех планах и уровнях.

* Сны верны.


ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Летучая мышь», «Млечный путь».
Символ - нетопырь, летучая мышь.
Опасный, сатанинский день. Период обольщений, иллюзий, обманов, заблуждений, отравлений. День, в который мы получаем дурные знаки, к которым надо отнестись внимательно: трезво обдумать и оценить каждый. Необходимо очищение помыслов, активная самозащита от агрессивной черноты. Давящее чувство в груди - признак того, что накопилось много проблем и надо обратиться к усвоению духовной пищи, к истокам, к традиции.
Могут быть дурные, мучительные сны (им не следует доверять).

* Сны сбываются по долгом времени.


ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Фонтан», «Домострой», «Источник».
Символ - источник воды, фонтан. Фонтан связан с постоянно переполняющей человека энергией, напоминает о духовной самостоятельности.
День связан с выходом человека на собственную традицию, его самоуглублением, включение кармической памяти. В этот день происходит выход на тайные источники знаний. Иногда человек начинает что-то делать бессознательно. День духовной самостоятельности, но не одиночества. Изучение семейных традиций и корней принесут ощутимый результат. Рекомендуется искать предназначение путем работы с историей рода. Часты откровения.

* Сны ничего не значат.


ОДИННАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Корона», «Огненный меч», «Хребет», «Лабиринт».
Символ - огненный меч, корона, хребет. Сокровенный символ - Лабиринт, где человек должен победить в себе Минотавра.
День неконтролируемой мощи. День, в который необходимы осторожность и внимательность в выполнении любого дела. Можно практиковать кое-какие очистительные процедуры, в частности, очистку астрала, молитвенные и магические действия, но во всем нужна тщательность подготовки. Новичкам не советуют что либо предпринимать или практиковать. Если человек не знает, или не очищен, то пусть он ничем серьезным не занимается в этот день.

* Сны бывают сбыточны.


ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Сердце», «Чаша», «Бхакти».
Действие: Молитва.
Символ - чаша, сердце (Чаша Грааля).
День сострадания и милости, подарков, милостыни. День уединения, покоя, любви ко всему окружению. Практикуют работу с жидкостями. День молитв, уединения, внимательности к самому себе, снисхождения, альтруизма, но нельзя расслабляться и плакать. Сердиться противопоказано.
На 12-й день часто бывают сны-откровения.

* Сны сбываются.


ТРИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Колесо». «Змея, кусающая свой хвост».
Действие: Надежда.
Символ - колесо (змея, кусающая свой хвост) со свастикой внутри. «Колесо» и «Прялка».
Магический день. Числу 13 соответствует знак Близнецов (1+3=4 - Меркурий, управитель этого знака). Этот день накопления информации, изготовления круглых талисманов, организации контактов, учебы, коррекции прошлого, работы с кармой.

* Сны вскоре сбываются.


ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: Труба. Ущелье. Рог. Герольд.
Символ - "Призыв" и "Труба".
Это день призыва, поэтому он символизируется трубой. Связан с использованием источников информации. Очень важный день. Практикуют мощь, реальные действия в физическом мире. День начинаний важных этапов совершенствования. Многое удается. Полезна работа со священными текстами. Идет получение тайного знания. Нельзя заниматься любой магической деятельностью, перегружать зрение. В этот день часто "наваливается" печаль, меланхолия, скорбь и тоска. Происходит много самоубийств, наблюдается мания преследования, контакты с иными мирами.
Могут быть вещие сны.

* Сны сомнительны.


ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: "Огненный змей" и "Шакал с крыльями".
Действие: прельщение.
Символ - змея, шакал, человек - борец с нечистью, которого персы называли зурваном (зурваны брали на себя миссию чистить землю от всякой нечисти).
День искушений, обмана, иллюзий и грехов. Критический день. Практиковать все формы аскетизма. Сатанинский день, период плотских искушений и астральных битв. В некоторых текстах его относят к искусителю Ариману (Ангро-Майнью) - духу плоти, который расслабляет человека, делает его податливым, внушаемым, ленивым, поддающимся любым земным соблазнам. В этот день активизируется внутренний змей каждого человека, поэтому нужно практиковать любые формы аскетизма, побеждать свою плоть, чтобы быть чистым (иначе разрушается астрал).
Сон, снившийся в пятнадцатый день, - вещий (на месяц).

* Сны вероятны.


ШЕСТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Голубь», «Бабочка», «Лестница».
Действие: Очищение.
Символ - Психея, бабочка, голубь, «лестница на небо», обозначающий трудный путь восхождения, созерцание с огромной силой воображения.
Первый день третьей фазы Луны, в который иногда бывает полнолуние. Один из чистых дней.
Отмечен справедливостью, равновесием, гармонией между астральным и физическим телами. Надо соблюдать спокойствие, не нарушать никакими посторонними действиями внутреннего комфорта и мира в душе, ибо символ этого дня - умеренность. Шестнадцатый лунный день - один из дней Посвящения проповедников. День очищения, посвящения, разработки программ на будущие труды. Практиковать мир в душе, гармонию ума, тела и психики.
День обновления крови. Люди, рожденные в этот день, любят белый цвет и чистоту, склонны к голубому и серебристому. Люди-чистюли, в хорошем смысле. Жизнь как правило плодотворна. Они не осуждают других. На первой стадии своего духовного продвижения они ничего не слышат, на второй и третьей приходит понимание языка растений и животных. Таким людям свойственна работа со временем - коррекция прошлого.

* Сны правдивы.


СЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Шакти», «Колокол», «Виноградная гроздь».
Действие: экстаз.
Символ - виноградная гроздь, колокол. женские энергии
Это период обретения внутренней свободы, день мистерии Диониса. В древней Греции в честь этого бога устраивались священные вакханалии. На санскрите этот день назывался днем Шакти - женской энергии. Это день накопления и произрастания, плодородия, экстаза и радости бытия. День связан с преобразованием женских энергий, а несублимированная (непроработанная) женская энергия может проявляться как буйство, как непроизвольный выход.

* Сны сбываются через три дня.


ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: "Аспид", «Зеркало", "Обезьяна" (Хануман), "Лед".
Действие: очищение.
Символ - зеркало, лед, обезьяна, образ священного египетского павиана, который был посвящен Анубису; сюда же имеет отношение Хануман - благородный предводитель обезьян в индийском эпосе.
Аспид - это один из вампиров. День пассивный, опасный, для некоторых людей тяжелый, поскольку может стать и днем грехопадения. Человека, не желающего бороться со своими низкими инстинктами, одолевают кошмары, обольщения; проявляются тайные препятствия - создается впечатление, что вас пытаются сбить с истинного пути. Обостряется чувство подчиненности, собственного и чужого несовершенства. Сильно действует какой-либо настрой. День связан с подражанием, мимикрией, с пассивным следованием чужим мыслям. необходимо работать со своими дурными мыслями, развивая объективный взгляд на мир, постараться увидеть себя со стороны, отказаться от иллюзий, от низменных инстинктов.

Этот день считается не очень хорошим. Идет познание человека, процесс антропогенеза. Подразумевается, что человек после обретения внутренней гармонии способен осознать себя, свое развитие, и что он собой представляет. У каждого человека есть свое зеркало, в котором он видит мир. И по тому, что происходит с нами в 18-й лунный день, мы сможем оценить, какое оно у нас: кривое, увеличенное, уменьшающее или вообще осколок, который искажает реальность. Все, что происходит с нами в этот день, является отражением нашей сущности. На это укажут и наши реакции: на что реагируем положительно, а на что - отрицательно. Наша жизнь такова, как мы ее воспринимаем и как на нее реагируем. Единственная возможность изменить что-то - это изменить реакцию на жизнь. События 18-го лунного дня являются отражением наших комплексов и поступков. Необходимо обязательно контролировать свои мысли. Мы не только должны заниматься собой в этот день, но и должны помочь другим людям в этом процессе, поскольку наши действия по отношению к другому будут являться таким же зеркалом для другого человека.
Если вы неправильно используете энергию, то будут препятствия в этот день, попытки сбить с пути и обольстить.
Ночью могут сниться кошмары.

* Сны сбываются.


ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: "Сеть" и "Паук".
Действие: поражение.
Период тяжелый и довольно опасный - день. Луна уже на ущербе, поэтому многие колдуны избрали эти сутки для своих магических и черных деяний. Этот день опасен отравлением, духовным дурманом, расщеплением сознания. Запутавшись в каком-то пороке, человек может легко попасть в раскинутую вокруг сеть. Очень осторожным надо быть с новыми идеями, веяниями, которые узнаешь в 19-ые лунные сутки, - скорее всего, это будет обольщение.
День черномагических операций, искушений, иллюзий. День одиночек, людей творческих. Этот день для всех связан с астральным очищением, т.е. с нравственной чисткой души, совести: полезно обдумать свои поступки, хотя бы мысленно покаяться, избавиться от лжи, гордыни, от чужих мыслей, от дьявольских иллюзий.

* Сны вскоре сбываются.


ДВАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Орел», «Муза».
Действие: полет.
Символ - орел-стервятник, "орел с крокодильим хвостом", что означает совмещение знаков Скорпиона и Стрельца
День откровений, открытий. Время духовного преображения, преодоления сомнений, вознесения, познания космического закона, духовного прозрения. Не стоит экстрасенсорно лечить: легко истощиться, отдать слишком много энергии.

* Сны ненадёжны.


ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Храм», «Табун коней».
Действие: возвышение.
Символ - конь, табун лошадей, колесница.
День астральных воинов, дон-кихотства, рыцарства. Время неукротимого движения вперед, ввысь; день храбрости, бесстрашия, добровольной жертвы, отказа от собственности; революционных перестроек, упорства в достижении цели, умение добиться триумфа. День активный, творческий, День благородных состязаний. День выводов, итогов обучения, экзаменов и испытаний на профессионализм. День справедливости, мистического наказания. Полезны все групповые занятия; это день дружбы, объединения людей.

* Сны ничего не значат.


ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ ДЕНЬ

Названия: "Слон Ганеша", "Свиток (книга)" и "Золотой ключик".
Действие: учеба.
Символы - слон Ганеша (сын Шивы) с обломанным клыком, свиток и золотой ключик.
День печали, знания жизни и опыта существования. Можно прогнозировать, медитировать, но лучше посвятить этот день учебе, можно продвинуться как за годы усердного труда. Практикуют также исторические поиски и исследование собственных корней, архивные работы. Это период мудрости, изучения тайного знания и его использования. Рекомендуется узнавать будущее (не на картах). Полезно медитировать на магическую и астрологическую символику. Хорошо сосредотачиваться на картинах, на янтрах (это изображения священных звуков на бумаге, на песке). Часты откровения во сне.

* Сны сбываются.


ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ ДЕНЬ

Названия: «Цербер», «Крокодил».
Действие: пожирание.
Символ - Цербер. Близкий к этому образу также Химера и Ехидна.
День покаяния, практикуют все виды самообороны, в том числе "мистические", но только как возможности, а не активной тренировкой. Следует подавлять боязнь и страх. День разгула вампиров, период очень тяжелый - один из дней обольщения. Связан с насилием, разрушением старого, с коренной реформой. В этот день в человеке легко высвобождаются инстинкты захвата, неуемный аппетит, склонность к бреду, дракам и авантюрам. Сексуальная энергия этого дня подрывает здоровье.
Этот день - символ самопожертвования, покаяния, понимания и прощения. Люди двадцать третьего дня часто становятся истинными монахами, но монашество не обязательно для всех, кто родился в этот день.

* Сны пустые.


ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Гора», «Медведь», «Шива».
Действие: тяжелая поступь.
Символ - Медведь (Шива). Луна проходит созвездие Змееносца вверх-вниз и из Козерога входит в Водолей. Это период разрушения старого и созидания нового.
Очень мощный день подчинения физической природы. Пробуждаются силы. Практикуют тяжелые тренировки, работу. Время использования трансформации мужской сексуальной энергии. Можно начинать постройку собственного храма.
День связан с пробуждением сил природы. Считается, что на человека может снизойти откровение или в нем происходит пробуждение огромной силы. Если он не знает, как употребить, то поплатится за это, происходит реализация родового проклятия, а также оборотничества.

* Сновидения недействительны.


ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ ДЕНЬ

Названия: "Черепаха", "Раковина", "Урна с прахом" и "Два сосуда с живой и мертвой водой".
Действие: воображение.
Символ - черепаха, раковина, урна (сосуд для жидкости), два сосуда с живой и мертвой водой.
День пассивный, созерцательный, период одиночества, сосредоточения и воображения. В этот день всем людям надлежит слушать свой внутренний голос; противопоказана поспешность. Включаются высшие психические силы. Можно многого достичь в этот день, практикуя созерцание, покой, ожидание и развивая чувствительность. Тайна рождения. Свойственны интуиция, предвидение и замкнутость. Поскольку в этот день визуально идет астральный образ, то у всех это может происходить бессознательно. Люди же, рожденные в 25-й лунный день, могут находиться в астрале осознанно - во сне принимать информацию и переносить ее на физический план.

* Сны, как правило, вещие.


ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ ДЕНЬ

Названия: «Болото», «Жаба».
Символ - жаба, болото.
Жаба, как и змея, - олицетворение мудрости, но подстерегает ложное обольщение собственными достижениями.
Это один из самых критических, опасных дней (но не сатанинский), в который люди напрасно суетятся, тратят много энергии на болтовню. Именно в этот день человек может перерасходовать свою энергию, силу. Поэтому во всех священных текстах звучит предупреждение от напрасного расхода энергии. Надо стремиться к познанию жизни, к трезвой оценке действительности, снятию всех и всяческих "масок". Работа над текстами, книгами.

* Сны сбываются.


ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ ДЕНЬ

Названия: "Трезубец", "Жезл", "Корабль".
Действие: поиск.
Символ - трезубец, жезл.
День Нептуна, в который проигрываются все его мистерии. Связан с водой и морскими путешествиями. День получения сокровенных знаний и умений. Рекомендуется медитировать, так как в этот день возможно интуитивное прозрение. На этом пути помогут молитвы, вербальная магия, белая магия.

* Сны сбываются.


ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ ДЕНЬ

Символическое соответствие: СОЛНЦЕ,
Названия: Карма" и "Лотос".
Действие: дарение.
Символ - лотос.
Благоприятный день, день Солнца, в который возможно духовное прозрение, идет алхимия души. Период постижения высших истин, обретения духовного создания, день созерцания всех чакр и работы с ними. Предназначен для работы во сне, со снами (вещими), с астральным телом, его самыми тонкими выходами, с ясновидением.

* 28-й лунный день - это день работы со снами. Человек во сне или в процессе медитации может получить духовное прозрение и понять цель жизни.


ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ

Символическое соответствие: ПЛУТОН,
Названия: "Майя", "Спрут" и "Гидра".
Действие: паника.
Символ - гидра, спрут.
Один из самых опасных дней. День разгула бесов. Приходятся на дни Гекаты - темные дни, когда Луны не видно. В этот день необходима ответственность и устроение надежной защиты. Нужно соблюдать пост, воздержание, практиковать смирение и покаяние, целительство. День, когда над людьми сгущается астральный туман, и любые сны, любые пророчества будут обманчивыми и ложными.

* Сны сбываются через три дня.


ТРИДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Названия: «Лебедь».
Действие: любовь к жизни.
Символ - Золотой Лебедь.
Бывает не каждую Луну.
День любви, прощения, покаяния и подведения итогов за месяц. Часто выражается равным количеством добра и зла, которое мы получаем. Время великой меры, полной гармонии. день подведения итогов, работы с талисманами и препаратами.
В тридцатый день Луны надо внимательно проанализировать свой путь
Это день совершения жертвоприношений, отказа от всего ненужного, наносного, день принятия духовной инициации и перехода на новый круг развития. Особенно важно подводить итоги перед солнечным затмением.

* Сновидения вскоре принесут радость.

[Vodoley]

Тем, кто предупрежден - в моем блоге НЕ ПИСАТЬ!

[Vodoley]

Символическое значение дня по солнечному календарю. О Снах.

Глоба П.П.






ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Хорошо видеть яркие сны,


ВТОРОЙ ДЕНЬ

Сны являются, по-настоящему, ВЕЩИМИ СНАМИ.
Хорошо, если сны будут с продолжением, то есть вы проснулись, снова засыпаете и видите продолжение этого сна, значит этот сон непременно вещий.


ТРЕТИЙ ДЕНЬ

Сны сбываются только тогда, когда они имеют очень конкретную материальную форму. Мало конкретные, чисто символические сны, не сбываются


ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ

Сны принимаются, как вещие - только динамичные. Если сон расплывчатый и статичный - он не имеет значения в этот день. Сны сбываются очень быстро, почти сразу.


ПЯТЫЙ ДЕНЬ

Сны незначимые и отвлекающие от трудовой деятельности, яркие и образные. Сны, в которых очень много нагромождений, много неправдоподобного. Только сны в которых есть земная реальность - сбываются, остальные сны - не значат совсем ничего. На яркие сны не обращайте никакого внимания. Особенно многосюжетные, сюрреалистические, являющиеся просто разрозненным набором сцен, сюжетов - совсем ничего не значат в этот день.


ШЕСТОЙ ДЕНЬ

Хороший сон - птицы, - благая весть, вы скоро получите хорошее известие. Очень хорошо видеть себя плавающим в море - знак помощи. Видеть во сне чистую воду - знак чистой жизни.


СЕДЬМОЙ ДЕНЬ

Хорошие - все сны связанные с растениями, цветами - это знак процветания, роста, благополучия. Очень хорошо расцветающее поле, поле пшеницы. Хорошо видеть плоды. Особенно, хорошо рвать яблоки прямо с дерева.


ВОСЬМОЙ ДЕНЬ

Самый главный из дней вещих снов. Особенно, если вы во сне увидите что-то яркое, что-то необычное, если сон будет очень запоминающимся и как бы шоковым.


ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ

Не является отмеченным по снам, сны у человека как бы сгорают, что человеку в этот день надо больше бодрствовать. Считается плохо, если человек много спит в этот день. Сны не являются вещими, плохо, если вы сон запомнили, любой запомнившийся вам сон может быть препятствующим вам.
Хорошо, если человек вообще не видит снов, или просыпается с чувством глубокого удовлетворения, что проснулся.


ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ

День вещих, хороших снов. В этот день можно и нужно больше спать,


ОДИННАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Сны сбываются только конкретные, и только если в снах фигурируют близкие люди.


ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Это день ярко выраженных вещих снов. Практически все символические сны, многоплановые - сбываются и реализуются. Очень хорошо видеть во сне животных, птиц, причем разных. Сны обычно сбываются быстро.


ТРИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

День вещих снов. Сны в этот день несут только прямую, только конкретную информацию и сбываются в самое ближайшее время. Символические сны сбываются очень редко, особенно путанные сны.


ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Сны этого дня считаются хорошими только тогда, когда вы видите нормальные, яркие, полноценные сны. Сны туманные и расплывчатые не считаются. Сны часто сбываются либо в этот день, либо сразу после, максимум через несколько дней (в течении недели).


ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Один из самых лучших дней по качеству вещих снов. Сны вещие, причем разные: как символические, так и сны реальные. Считается, что символические сны куда лучше видеть, чем сны в которых мы себя осознаем в реальности.


ШЕСТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Сны этого дня сбываются в ближайшее время, если это цветные сны, имеющие конкретные проявления. Символические сны не употребляются.


СЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Все хорошие благоприятные и приятные сны в этот день могут исполниться с точностью до наоборот. А неприятные сны могут исполниться. Лучше не видеть никаких снов.


ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Сны всегда легкие, всегда считаются пустыми особенно те, которые снятся в солнечную погоду. Если сны вам приснились в пасмурный день, только тогда они имеют значение, но не все. Сны должны реализоваться очень быстро, в течении нескольких суток, или даже в течении одного дня. Рекомендуется их трактовать очень простым способом. Некоторые символические сны сбываются, но только тогда, когда расшифровать их не представляется никакой сложности.


ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Сны этого дня вещие, сбываются через долгое время.


ДВАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Сны не очень значимые, особенно символические. Считается, что сны женщин в этот день более значимы, чем сны мужчин. Всегда сны в 20 с/день - это важное решение в вашей жизни, хорошее или плохое. А вообще сны в этот день мало значимы. Кошмары в этот день - к прояснению запутанных ситуаций. Даже кошмары в этот день не являются дурными показателями.


ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

День вещих снов, но вещими являются только те сны, которые очень легко запоминаются, яркие. Но в любом случае — все сны имеют отношение не лично к вам, а к вашему окружению, а может быть это даже сны мирового значения. Все, что вы увидите во сне относится не к вам лично, даже, если в этом сне вы увидите себя. Это значит, что вы видите не себя, а кого-то из вашего окружения. Трактуются сны по средне-статистическим параметрам снов. Сбываются только в том случае, если вас на каком-то сне оборвали, на котором вы проснулись. Поэтому кошмары и яркие сны сбываются.


ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ ДЕНЬ

День вещих снов. Сны сбываются очень быстро. Xорошо, когда вам снятся несколько снов подряд. Сны нужно в основном трактовать прямо. Это очень хороший день и для трактовки снов.


ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ ДЕНЬ

На сны не следует обращать особое внимание. Считается, что если вам снится много снов, то вы находитесь на ошибочном пути, или приняли какое-то опрометчивое решение. Это знак суеты в вашей жизни, что-то с вами происходит не то, очень далеки от истины. На цвета во сне обращают внимание.


ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ

День тяжелый и любой сон - это знак предупреждения. Даже, если вам приснился хороший сон все равно - это искушение. Сны очень тяжелые, если они яркие и назойливые. В 24 с/день сны очень далекие по исполнению, они могут растянуться очень на долгое время, может быть в течении года, или через несколько лет.


ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ ДЕНЬ

Снятся вещие сны, только конкретные сны сбываются, и очень быстро. На символ в этот день не обращают никакого внимания. Чем ярче сон, тем быстрее он реализуется. Черно-белый, расплывчатые, неконкретные сны сбываются гораздо позже или вообще не сбываются.
В 25 солнечный день сны можно заказать (только, если вы чистые, вас эти Эринии уже не беспокоят): с полудня до вечера мало или почти ничего не есть, можно пить только соки. Считалось, что чем человек меньше ел в этот день, тем более вещим был сон. Сны сбываются конкретно. До заката вообще спать нельзя. Нельзя увидеть вещий сон в дороге, потому что спать нужно только головой на север.


ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ ДЕНЬ

Сны очень разные, символические. Очень хорошо, если вы увидите много снов. Все сны этого дня как-то связаны с имуществом.


ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ ДЕНЬ

Вещие сны, причем считается, что являются вещими только в том случае, если человек спал под открытым небом. Или открыто окно, форточка, и не зашторены окна. Сны не являются вещими, если Вы спали в тесном, запертом и душном помещении. Не может быть вещего сна, если вы ночь не проводите при Луне. Особенно вещими будут сны, приснившиеся в лунную ночь. Если вы обдуваемы со всех сторон ветром это еще лучше. Сны сбываются очень быстро, в течении недели. Очень хорошо видеть во сне звезды, небо, радугу - это удача, сбывшиеся ваши надежды.


ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ ДЕНЬ

Очень тяжелые сны. Вещими снами являются только кошмары, причем затяжные или очень конкретные, четкие. Считается, что сны могут быть значимыми только на восходе солнца. В 28 с/день рекомендуется больше спать, потому что во сне приходит защита. Эти сны сбываются не быстро, это сны на долгое время. Только конкретные сны воспринимаются всерьез.


ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ

Сны действительно, являются вещими, но только в том случае, если во сне слышите голоса. Трактовать информацию сна нужно прямо, символические сны в расчет не принимаются. Если вы услышите во сне музыку - это тоже является хорошим знаком. Считается, что в этот день лучше не видеть цветных снов. В этот день мы получаем информацию о нашем теле, это день целительский вам дадут понять во сне, что нужно делать.


ТРИДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Сны сбываются только в том случае, если вы неожиданно проснетесь посреди сна, и запомните его до конца. Только очень яркие, красочные сны, пестрые. Если вы не видите в этот день снов - значит у вас нет сколько-нибудь значимых проблем. В основном, на сны этого дня не очень обращали внимание.


Обратить внимание: номер дня не совпадает с числом месяца.

Здесь можно определить, какой сегодня и в момент рождения лунный и солнечный день.

[Vodoley]

ЗНАКОМСТВО с БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ.

После разрыва с Фрейдом для меня наступил период внутренних колебаний, будто я утратил всякие ориентиры и не мог нащупать почву под ногами. Но прежде всего мне необходимо было по-новому подойти к работе с пациентами. Так пришло решение во всем опираться на то, что они сами говорят, не связывая себя каким-то изначальным предубеждением, — т.е. отдаться на волю случая. Наше общение сводилось теперь к следующему: пациенты спонтанно рассказывали мне о своих снах и фантазиях, а я лишь задавал им вопросы: «И что вы в связи с этим вспомнили?» или «Как вы сами это понимаете? Откуда это пришло к вам?» и т.п. Иными словами, объяснение давал сам пациент, оно рождалось из его собственных ответов и ассоциаций. Я старался не пользоваться какими бы то ни было теоретическими установками, а просто помогал пациентам понять самих себя, объяснить возникающие у них бессознательные образы.

Вскоре я убедился, что выбрал верный путь, что сновидения следует воспринимать именно таким образом — как исходный материал для интерпретации бессознательных процессов. Естественно, на этом пути меня подстерегало множество неожиданностей. Я все сильнее ощущал потребность в каком-то объективном критерии, а точнее, — в исходном ориентире.

В тот момент все, чего я достиг до сих пор, предстало передо мной с необычайной ясностью. Я был почти убежден, что нашел наконец ключ к мифу и могу теперь проникнуть в бессознательную область человеческой души. Впрочем, что-то мешало мне утвердиться в собственном всемогуществе, и вот я уже спрашивал себя, каковы мои достижения? Мне удалось объяснить происхождение архаической мифологии, я написал книгу о героях, о тех мифах, в которых когда-то обретал себя человек. Но как выглядит миф современного человека? Можно было бы ответить, что это христианский миф. «А переживаешь ли ты сам этот миф?» — спросил я себя. — «По правде говоря, нет. Это не мой миф». — «Стало быть, у нас нет больше мифов?» — «Думаю, это не так». — «А каков твой миф? Миф, в котором ты сам живешь?» Но здесь я вынужден был прекратить этот диалог с самим собой — передо мной был тупик.

* * *
В канун Рождества 1912 года мне приснился сон. Я оказался в великолепном итальянском палаццо — с колоннами, мраморным полом и мраморной балюстрадой. Я сидел на золотом стуле эпохи Ренессанса за богато изукрашенным столом. Он был сделан из зеленого камня, похожего на изумруд. Я понял, что нахожусь в замковой башне. Мои дети сидели рядом со мной.

Вдруг сверху спланировала красивая белая птица, похоже, небольшая чайка или голубь. Она грациозно опустилась на стол, и я жестами попросил детей не двигаться, чтобы не спугнуть ее. Неожиданно птица превратилась в маленькую светловолосую девочку лет восьми и побежала вместе с детьми играть в галереях замка.
Я же остался сидеть, размышляя над увиденным. Но тут малышка вернулась и нежно обняла меня, затем внезапно исчезла, и снова появилась птица, которая медленно заговорила человеческим голосом: «Только в первые часы ночи, когда мой муж занят с двенадцатью мертвецами, я могу обрести человеческий облик». После этого она исчезла в синеве, а я проснулся.

Единственное, в чем я уверен, — этот сон был удивительным проявлением бессознательного. Но объяснить его я не мог, поскольку не владел техникой проникновения в бессознательные процессы. Что может быть общего у голубя с двенадцатью мертвецами?
Изумрудный стол напомнил мне историю с tabula smaragdina. Я подумал и о двенадцати апостолах, о двенадцати месяцах, о двенадцати знаках Зодиака, но отгадки найти не мог. В конце концов я перестал ее искать.

Оставалось одно — ждать, жить дальше, доверяясь своим фантазиям.
В их числе была одна — постоянная, пугающе навязчивая: мне являлось что-то мертвое и одновременно живое. Так я видел трупы в печах крематория, но после оказывалось, что это еще живые люди. Эти фантазии достигли пика и наконец разрешились в одном сновидении.

Я находился в месте, напоминавшем Елисейские поля (Elyscamps) недалеко от Арля, где есть захоронение эпохи Меровингов. Во сне я отошел от города и увидел перед собой аллею, с длинными рядами могил. Это были каменные плиты, на которых лежали мертвецы в своих одеждах, со сложенными на груди руками, напоминая рыцарей в доспехах в старинных склепах. Разница состояла лишь в том, что мертвецы в моем сне были не из камня, а выглядели как особым образом изготовленные мумии.

Остановившись перед первой могилой, я внимательно оглядел мертвеца, который похоже, был из 30-х годов прошлого века. Я изучал его одеяние, когда он вдруг зашевелился и разнял руки. Я понял, что это произошло только потому, что я посмотрел на него. Мне стало как-то не по себе; пройдя дальше, я остановился возле следующего, — он был из XVIII века и тоже ожил, как только я взглянул на него. Двигаясь вдоль всего ряда, я добрался до захоронений XII века — до крестоносца в кольчуге, который показался мне вырезанным из дерева. Я смотрел на него довольно долго, чтобы убедиться, что он действительно мертв, и вдруг заметил, как начинают шевелиться пальцы на его левой руке.

Этот сон долгое время не давал мне покоя. Разумеется, я сразу вспомнил идею Фрейда о следах архаического опыта, что таятся в бессознательном современного человека. Но такие сны и мой собственный опыт убеждали меня, что это вовсе не реликвии утраченных форм, но живая составляющая нашего существа. Мои более поздние исследования подтвердили это предположение, оно стало отправным пунктом учения об архетипах.

Однако потрясающее впечатление, которое произвели на меня эти сны, не помогло избавиться от неуверенности и обрести твердую почву под ногами. Напротив, я испытывал неослабное внутреннее напряжение. В какой-то момент его сила настолько возросла, что мне показалось, будто я схожу с ума. Я начал вспоминать всю свою жизнь, все подробности, особенно детские годы, надеясь в прошлом отыскать причину сегодняшней утраты душевного равновесия. Но эта ретроспектива ни к чему не привела, и мне пришлось расписаться в собственном бессилии. Тогда я сказал себе: «Раз уж я ничего не знаю, все, что мне остается, — это просто наблюдать за происходящим со мной». Таким образом, я намеренно предоставил свободу бессознательным импульсам.

Первое, что всплыло в памяти, это мои ощущения, когда мне было лет десять или одиннадцать. В то время я увлеченно играл в кубики. Хорошо помню, как строил из них замки и домики с воротами и круглыми арками из бутылок. Несколько позже строительным материалом стали обычные камни, когда я использовал грязь вместо раствора. Это увлечение длилось достаточно долго. Странно, но воспоминания оказались очень живыми, эмоциональными и вызвали множество ассоциаций.

«Вот оно что, — подумал я, — стало быть, все это еще имеет для меня значение. Маленький мальчик созидает нечто, живет творческой жизнью, и сейчас мне недостает именно этого. Но я уже не могу оказаться вновь на его месте. Разве можно преодолеть расстояние между взрослым человеком и одиннадцатилетним мальчиком?» И все же, если я хотел восстановить эту связь, мне не оставалось ничего другого, как снова стать ребенком и безмятежно играть в свои детские игры.

Этот экскурс в прошлое во многом повлиял на мою дальнейшую судьбу. После длительного внутреннего сопротивления я в конце концов вернулся к играм, хотя и не без болезненного и унизительного чувства принуждения. Но ведь у меня действительно не было иного выбора.
Я принялся собирать подходящие камни: какие-то находил на берегу озера, какие-то — в воде. Я построил замок и несколько домиков — этакую маленькую деревню. Поняв, что в ней должна быть церковь, я сложил квадратное здание с куполом и колокольней. Оставалось лишь соорудить алтарь, но здесь я заколебался.
Это мучило меня как некая задача, которую необходимо было решить. Однажды я, как обычно, брел вдоль озера, подбирая камни, попадавшиеся в прибрежном песке, и вдруг увидел красный камень в форме пирамидки, высотой около четырех сантиметров. Камень был отшлифован волнами, его форма была как бы задана самой природой. Я подумал: «Вот и алтарь!» Я поместил его в центре под куполом и, когда устанавливал, вспомнил подземный фаллос из моего детского сна. Такую ассоциацию я нашел вполне удовлетворительной.
Строительством я занимался ежедневно после обеда, если только позволяла погода. Быстро поев, я включался в игру и играл до прихода пациентов. Если удавалось закончить работу раньше, вечером я вновь возвращался к своим камням. Мысли мои при этом становились удивительными, позволяя предаваться фантазиям, которые прежде казались мне туманными, почти неощутимыми.

Естественно, я много размышлял, пытаясь проникнуть в смысл того, что делал, задавая себе вопрос: «Чем же ты, собственно, занимаешься? Строишь маленькую деревню так, будто совершаешь некий ритуал!» Ответить на этот вопрос я не мог, но почему-то был уверен в том, что нахожусь на пути к своему мифу. Мое строительство послужило началом некоего нового этапа, когда фантазии хлынули нескончаемым потоком. Я старательно их записывал.
«Игры» стали для меня необходимостью. Когда мне приходилось сталкиваться с затруднениями, или с неразрешимой ситуацией, я начинал рисовать или играть с камнями. И всякий раз это было неким rite d'entree (ритуальным действом. — фр.) — я находил спасительную мысль и возвращался к работе. Все, написанное в этом году, написано благодаря моей работе с камнем. Я целиком отдался этой работе после смерти жены. Последние дни ее жизни, ее смерть и все, что мне пришлось передумать за это время, совершенно выбили меня из колеи. Мне стоило больших усилий вновь прийти в себя, и работа с камнем помогла мне.

К.Юнг "Воспоминания"

[Vodoley]

* * *
Близилась осень 1913 года, и напряжение, которое я ощущал прежде, — нечто мрачное и гнетущее, теперь, казалось, вырвалось наружу, разлилось в самом воздухе. Причиной этого была уже не столько моя личная психологическая ситуация, сколько окружающая меня действительность. И это ощущение нарастало.
В октябре, когда я путешествовал в одиночестве, меня посетило неожиданное видение — чудовищный поток, накрывший все северные земли. Он простирался от Англии до России, от Северного моря до подножий Альп. Когда же он приблизился к Швейцарии, я увидел, что горы растут, становятся все выше и выше, как бы защищая от него нашу страну. Передо мной развернулась картина ужасной катастрофы: я видел могучие желтые волны, несущие какие-то обломки и бесчисленнее трупы, потом это море превратилось в кровь. Видение длилось около часа. Я был потрясен, мной овладели дурнота и стыд за мою слабость.

Спустя две недели видение — более кровавое и страшное — повторилось. Тогда же я услышал, как некий внутренний голос произнес: «Смотри, вот что произойдет!»
Помнится, что зимой кто-то поинтересовался, каков мой прогноз на ближайшее будущее. Я ответил, что у меня нет прогнозов, но что я видел потоки крови. Это видение не давало мне покоя.
Задавая себе вопрос, не является ли мое видение предвестником грядущих революционных событий, я все же не мог представить себе ничего подобного и решил, что это касается только меня, что мне угрожает психоз. Мысль о войне даже не приходила мне в голову.
Вскоре после этого, весной и ранним летом 1914 года, мне трижды снился один и тот же сон — что в разгар лета вдруг наступает арктический холод и вся земля покрывается льдом. Я видел замерзшую и совершенно обезлюдевшую Лотарингию с ее каналами, заледеневшие реки и озера, закоченевшие и погибшие растения. Этот сон я видел в апреле и мае, и в последний раз — в июне 1914 года.
Гибельный вселенский холод я увидел и в моем третьем сне, но заканчивался этот сон неожиданным образом. Перед моими глазами возникло дерево, цветущее, но бесплодное. («Мое древо жизни», — подумал я.) И вот на морозе его листья вдруг превратились в сладкий виноград, исполненный целительного сока. Я нарвал ягод и отдал их каким-то людям, которые, похоже, ожидал и этого.
В конце июля 1914 года я получил приглашение от Британского медицинского общества приехать на конгресс в Абердин, там я должен был выступить с докладом «О значении бессознательного в психопатологии». Все это время меня преследовало ожидание надвигающейся катастрофы: я знал, что такого рода сны и видения посланы судьбой. Мое тогдашнее состояние, мои страхи заставили увидеть нечто фатальное в том, что сейчас я должен говорить о значении бессознательного.
Первого августа разразилась мировая война.

Передо мной возникла проблема: я просто обязан был разобраться, что же произошло и насколько мое состояние было обусловлено неким коллективным духом.
Прежде всего нужно было понять самого себя. И я начал с того, что составил перечень всех фантазий, которые приходили мне в голову, пока я строил свои домики.
Поток фантазии был непрерывным, и я пытался делать все возможное чтобы не заблудиться, чтобы каким-то образом разобраться во всем этом. Я чувствовал себя совершенно беспомощным, уже не веря, что смогу справиться с этим мощным потоком чужеродных образов. Постоянное напряжение не спадало, иногда казалось, будто на меня обрушивались каменные глыбы. Одна буря шла за другой. В состоянии ли я чисто физически вынести то, что погубило других, что надломило Ницше, а в свое время — и Гёльдерлина. Но во мне поселился некий демон, с самого начала внушавший, что я должен добраться до смысла своих фантазий. Я испытал ощущение, что некая высшая воля направляла и поддерживала меня в этом разрушительном потоке бессознательного. И она же в итоге дала мне силы выстоять.
Возбуждение зачастую доходило до такой степени, что я вынужден был прибегать к йоге, дабы как-то обуздать свои чувства. Моей целью было узнать, что же со мной происходит. И как только мне удавалось успокоиться, я снова обращался к своему подсознанию. Вновь ощутив себя самим собой, я давал волю всем звучавшим во мне образам и голосам. Индус же занимается йогой с целью прямо противоположной, стремясь полностью освободиться от психической жизни во всем ее непредсказуемом многообразии.

Когда мне удавалось перевести чувства в образы, то есть найти в них какие-то скрытые картины, я достигал покоя и равновесия. Если бы я не сумел объяснить себе собственные чувства, они захлестнули бы меня и в конечном счете разрушили бы мою нервную систему. Возможно, на какое-то время мне и удалось бы отвлечься, но это лишь усугубило бы мой неизбежный невроз. По своему опыту я знал, как полезно, с терапевтической точки зрения, объяснять эмоции, находить скрытые за ними образы и картины.

Я старался записывать свои фантазии так подробно, насколько это было возможно, стараясь выявить их психологические источники. Но адекватного отображения не получалось: мой язык был слишком беспомощным. Поначалу я писал языком темным и архаическим, — архетипы выглядели патетичными и высокопарными, что меня раздражало. (Мне это действовало на нервы, как если бы кто-то скреб ногтем по штукатурке или ножом по тарелке.) Но я не знал, каким языком пользовалось мое бессознательное, и у меня не было выбора: я записывал то, что слышал. Создавалось впечатление, будто мои уши слышат его, мой язык произносит; наконец, я слышал собственный шепот — я повторял вслед за бессознательным.

С самого начала я расценивал свой диалог с бессознательным как научный эксперимент, который проводил сам и в результатах которого был жизненно заинтересован. Сегодня можно сказать, что это был эксперимент, который я поставил на себе. Одна из самых больших сложностей была связана с моими собственными негативными реакциями. Я позволил чувствам овладеть мной. Я — зачастую против воли — записывал фантазии, ошеломлявшие меня своей абсурдностью. Ведь когда не понимаешь их смысла, они кажутся чудовищной смесью высокого и смешного. Это дорого мне обошлось, но это, на мой взгляд, было предназначено мне судьбой. Ценой невероятных усилий мне удалось наконец выбраться из лабиринта моих фантазий.

К этим фантазиям, которые так волновали меня и, можно сказать, управляли мной, я испытывал не только непреодолимое отвращение, они вызывали у меня неописуемый ужас. Больше всего я опасался потерять контроль над собой и сделаться добычей своего бессознательного. Как психиатру мне было слишком хорошо известно, что это значит. И все же я пошел на риск, позволяя этим образам завладеть мной, и главным образом потому, что, не испытав все сам, я не решился бы поставить в подобную ситуацию пациента. Отговорки вроде той, что де рядом с пациентом кроме всего прочего находится еще некий помощник, были для меня неприемлемы. Я был убежден, что этим так называемым помощником являюсь я сам, что у меня нет собственного знания, а есть лишь сомнительной ценности теоретические предрассудки. Мысль о том, что весь риск от этих опасных экспериментов связан не столько со мной лично, сколько с моими пациентами, в критических ситуациях существенно поддерживала меня.

[Vodoley]

* * *
Это случилось в один из адвентов 1913 года (12 декабря). В этот день я решился на исключительный шаг. Сидя за письменным столом, я погрузился в привычные уже сомнения, когда вдруг все оборвалось, будто земля в буквальном смысле разверзлась у меня под ногами, будто я провалился в ее темные глубины. Меня охватил панический страх, но внезапно и на не такой уж большой глубине я ощутил под ногами какую-то вязкую массу. Мне сразу стало легче, хотя вокруг была кромешная тьма. Потом, когда глаза привыкли, я начал понимать, что это не тьма, а как бы сумерки. Передо мной у входа в темную пещеру стоял карлик, сухой и темный как мумия. Я протиснулся мимо него в узкий проход и побрел по колено в ледяной воде к другому концу пещеры, где на каменной стене светился красный кристалл. Я приподнял камень и увидел под ним щель. Сначала я ничего не мог различить, заглянув в нее, но, присмотревшись, обнаружил воду, а в ней — труп молодого белокурого человека с окровавленной головой. Он проплыл мимо меня, за ним следом плыл огромный черный скарабей. Затем из воды поднялось ослепительно красное солнце. Свет бил в глаза, и я хотел засунуть камень обратно в отверстие, но не успел — поток хлынул наружу. Это была кровь! Она била густой и упругой струей. К горлу у меня подступила тошнота. Поток крови казался нескончаемым. Потом все прекратилось так же внезапно, как и началось.
Это видение привело меня в глубокое смятение. Я догадался, конечно, что piece de resistance (основным блюдом. — фр.) был некий солярный героический миф, драма смерти и возрождения, которое символизировал египетский скарабей. Все должно было завершиться рассветом — наступлением нового дня, но вместо этого хлынул кошмарный поток крови, очевидная аномалия. Вспомнив кровавый поток, виденный осенью, я отказался от попыток объяснить это.

Шесть дней спустя (18 декабря 1913 года) мне приснился сон.
Я оказался где-то в горах с незнакомым темнокожим юношей, по-видимому дикарем. Солнце еще не взошло, но на востоке уже посветлело и звезд не было видно. Внезапно раздался звук трубы — это был рог Зигфрида, и я знал, что мы должны убить его. У нас было оружие, мы затаились в засаде, в узкой расселине за скалой.
И вот на краю обрыва в первых лучах восходящего солнца появился Зигфрид. На колеснице из костей мертвецов он стремительно мчался вниз по крутому склону. Как только он появился из-за поворота, мы выстрелили — и он упал лицом вниз — навстречу смерти.
Мучимый раскаянием и отвращением к себе — ведь я погубил нечто столь величественное и прекрасное, — я бросился бежать. Мною двигал страх, что убийство раскроется. И тут обрушился ливень, и я понял, что он уничтожит следы преступления. Итак, я спасен, и жизнь продолжается. Но невыносимое чувство вины осталось.
Проснувшись, я стал раздумывать, что бы это значило, но понять не смог.
Я попытался заснуть снова, но услышал некий голос: «Ты должен понять это, должен объяснить это прямо сейчас!» Волнение мое усиливалось, наконец наступил ужасный момент, когда голос произнес: «Если ты не разгадаешь сон, тебе придется застрелиться!»
В ящике ночного столика я держал заряженный револьвер, и мне стало страшно. Лихорадочно перебирая в уме все детали сна, я вдруг понял его смысл. Он был о событиях, происходивших в мире. Зигфрид, думалось мне, является воплощением всего того, чего хотела достичь Германия, — навязать миру свою волю, свой героический идеал — «Воля пролагает путь». Таков был и мой идеал. Сейчас он рушился. Сон ясно показывал, что героическая установка более не допустима, — и Зигфрид должен быть убит.
Мое преступление причинило мне такую сильную боль, будто я убил не Зигфрида, а себя самого, фактически отождествляя себя с ним, героем. Я страдал, как страдают люди, жертвуя идеалами. Сон означал мой сознательный отказ от героической идеализации, потому что существует нечто такое, что выше моей воли, и моей власти, и моего «я».
Размышляя так, я успокоился и снова уснул.
Темнокожий дикарь, мой спутник, по сути толкнувший меня на преступление, был моей примитивной архаической тенью. А дождь в моем сновидении как бы «снимал» напряжение между сознанием и бессознательным.
Тогда мои возможности объяснения этого сна исчерпывались теми немногими идеями, которые я здесь излагаю. Но это дало мне силы продолжить эксперимент с бессознательным.

* * *
Для того чтобы удержать фантазии, я часто воображал некий спуск и однажды даже попытался дойти до самого низа. Сначала я будто бы спустился метров на 300, но уже в следующий раз оказался на некой космической глубине. Это напоминало путешествие на Луну или погружение в пропасть. Сначала возник образ кратера, и мне почудилось, будто я нахожусь в стране мертвых.

Под скалой я увидел двоих — седобородого старика и прекрасную девушку. Я приблизился к ним, словно они были реальными людьми, и стал прислушиваться к их беседе. Старик ошеломил меня, заявив, что он Илья-пророк. Но ответом девушки я был просто возмущен — она назвала себя Саломеей! Девушка была слепой. Что за странная пара: Саломея и Илья-пророк. Но старик заверил, что они вместе уже целую вечность, и это меня окончательно сбило с толку.

С ними жила какая-то черная змея, которая, похоже, отнеслась ко мне благожелательно. Я старался держаться ближе к старику — он выглядел наиболее разумным и здравомыслящим из всей этой компании. К Саломее же я никакого доверия не испытывал. С Ильей мы вели долгие беседы, смысл которых, однако, ускользал от меня.

Разумеется, я старался найти правдоподобное объяснение появлению этих библейских персонажей в моей фантазии, помня и о том, что мой отец был священником. Но это ничего не объясняло. Что такое этот старик? Что такое — Саломея? Почему они вместе?
Лишь много позже, когда мне стало известно многое, чего я не знал тогда, связь между стариком и девушкой перестала казаться странной и непонятной.

В подобных снах, равно как и в мифологических путешествиях, старец и девушка нередко появляются в паре. Например, Симон-волхв, по преданию, странствовал с молодой девушкой по имени Елена, взятой им из публичного дома (предполагалось, что в нее вселилась душа Елены Троянской). В этом же ряду — Клингсор и Кундри, Лао-Цзы и следовавшая за ним повсюду молодая танцовщица.

В моей фантазии был еще один образ — большая черная змея. И хотя в мифах змея чаще всего противостоит герою, тем не менее существуют многочисленные признаки их родства. Например, у героя могут быть змеиные глаза, или после смерти он превращается в змею и в этом качестве становится объектом поклонения, наконец, он мог быть рожден змеей и т. д.
Присутствие змеи в фантазии свидетельствует о ее связи с героическим мифом.
Саломея — это анима. Она слепа, потому что не видит сути вещей. Илья, напротив, стар и мудр, он — носитель гностического начала, тогда как Саломея — эротического. Можно сказать, что эти образы составляют антитезу — эрос и логос. Но подобные определения выглядят чересчур интеллектуализированными, поэтому их, пожалуй, стоит оставить такими, какими они тогда мне представлялись — некими символами, объясняющими смысл бессознательных процессов.

Несколько позже мое бессознательное явило мне другой образ, он стал развитием и продолжением Ильи-пророка. Я назвал его Филемоном. Будучи язычником, Филемон привнес в мои фантазии некое египетско-эллинское настроение с оттенком гностицизма. Образ этот впервые явился мне во сне.
Я видел небо, но оно походило на море. Его покрывали не облака, а бурые комья земли, между которыми просвечивала голубизна морской воды, но эта вода была небом. Вдруг откуда-то справа ко мне подлетело крылатое существо — старик с рогами быка. В руках у него была связка ключей, один из них он держал так, будто собирался открывать замок. Окрас его крыльев напоминал крылья зимородка.
Я не понимал этого образа и нарисовал его, чтобы запомнить. И тогда же я наткнулся в своем саду у побережья на мертвого зимородка. Это было странно: зимородки не часто встречаются в окрестностях Цюриха, почему я и был потрясен этим, на первый взгляд, случайным совпадением. Птица умерла незадолго до того, как я ее нашел, — дня за два или за три; никаких внешних повреждений у нее не обнаружилось.
Филемон и другие образы фантазий помогли мне осознать, что они, возникнув в моей психике, созданы тем не менее не мной, а появились сами по себе и живут своей собственной жизнью. Филемон представлял некую силу, не тождественную мне. Я вел с ним воображаемые беседы. Мой фантом говорил о вещах, которые мне никогда не пришли бы в голову. Я понимал, что это произносит он, а не я. Он объяснил, что мне не следует относиться к своим мыслям так, будто они порождены мной. «Мысли, — утверждал он, — живут своей жизнью, как звери в лесу, птицы в небе или люди в некой комнате. Увидев таких людей, ты же не заявляешь, что создал их или что отвечаешь за их поступки». Именно Филемон научил меня относиться к своей психике объективно, как к некой реальности.
Беседы с Филемоном сделали для меня очевидным различие между мной и объектом моей мысли. А поскольку он являлся именно таким объектом и спорил со мной, я понял, что есть во мне нечто, объясняющее вещи, для меня неожиданные, которые я не готов принять.
Психологически я воспринимал Филемона как некий высший разум. Он казался мне фигурой таинственной, временами совершенно реальной. Я гулял с ним по саду, чувствуя что он является для меня чем-то вроде того, что в Индии называют гуру.

Всякое новое порождение фантазии воспринималось мной как личное поражение. Оно означало еще что-то, до сих пор от меня скрытое, и меня охватывал страх: я боялся, что вереница этих образов окажется бесконечной, что я потеряю себя, свое «я», опускаясь все ниже и ниже в бездну бессознательного. Мое собственное «я» переживало унижение, хотя внешне я, похоже, преуспевал и, наверное, заслуживал лучшего.
Но меня окружала тьма. Horrida nostrae mentis purga tenebras (Наш суровый разум разгоняет тьму. — лат.), и лучшее, что я мог себе пожелать, это иметь настоящего гуру, — чтобы кто-то был рядом со мной — кто-то, превосходящий меня знаниями и опытом, способный разобраться в путанице непроизвольных созданий моей фантазии. Эту задачу и взял на себя Филемон, которого я nolens-volens признал своим наставником. Он и в самом деле сумел облегчить мою жизнь.

Помню, как лет через пятнадцать меня посетил пожилой и очень интеллигентный индус, друг Ганди. Мы с ним беседовали о системе образования в Индии и, в частности, об отношениях между гуру и chelah (учениками). Я осторожно попросил гостя рассказать что-нибудь о личности и характере его собственного гуру. На это он мне совершенно серьезно ответил: «Это был Чанкарачара». «Не хотите ли вы сказать, что имеете в виду комментатора Вед? Но ведь он давно умер», — поразился я. «Да, речь именно о нем», — подтвердил индус. «Следовательно, это был дух?» — спросил я. «Разумеется», — сказал он. В этот момент мне вспомнился Филемон. «Такие гуру-призраки существуют, — добавил мой гость. — У большинства людей живые гуру, но всегда были люди, у которых наставниками были духи».
Меня это несколько успокоило. Значит, я не совсем утратил связь с миром, что меня постоянно мучило. Выходит, я переживал то же, что и другие, в моих проблемах не было ничего исключительного.

Затем на смену Филемону пришел другой образ, я назвал его Ка. В древнем Египте «царь Ка» был существом, относящимся к стихии земли, ее духом; в моей фантазии дух Ка явился из земли — из глубокой расщелины. Я нарисовал его, попытавшись передать эту его связь с землей; у меня получилось изображение, чем-то напоминающее бюст, с каменным основанием и верхней частью. Верх рисунка венчало крыло зимородка, а между ним и головой Ка находилось нечто вроде искрящейся дымки. В выражении лица Ка угадывалось что-то демоническое, я бы сказал — мефистофельское. В одной руке он держал какой-то предмет, похожий на пагоду или пеструю шкатулку, в другой — некое стило. Он заявил о себе так: «Я тот, кому боги наказали хранить золото».
Филемон был хромым, но крылатым духом, другой же — Ка — олицетворял собой стихии земли или металла. Филемон являлся духовным, осмысленным началом, Ка — духом природы, как Антропарион в греческой алхимии, о которой в то время я ничего не знал. Ка воплощал нечто реальное, но одновременно он был тем, кто скрывает смысл (дух птицы) или подменяет его красотой (вечным отражением).
Со временем эти образы слились у меня в один — я стал изучать алхимию.

[Vodoley]

* * *
Записывая эти фантазии, я как-то спросил себя: «А чем я, собственно, занимаюсь?» Все это явно не имеет никакого отношения к науке. Но тогда что же это такое? Ответ мне дал некий голос: «Это искусство».

Я удивился, мне и в голову не приходило, что мои фантазии имеют какое-то отношение к искусству. Но я сказал себе: «Возможно, бессознательное формирует личность, которая не является мной и которая пытается себя выразить, подбирая нужные слова».
У меня была абсолютная уверенность, что этот внутренний голос принадлежал женщине, и более того — одной моей пациентке, весьма одаренной, но страдавшей психопатией. В наших с ней беседах всегда имелась изрядная доля переноса. В этот момент я представлял ее очень ясно.
Конечно, то, что я делал, не имело ничего общего с наукой. Выходит, что это не искусство? Третьего не дано. Но это же типично женский подход.
Я постарался как можно убедительнее втолковать голосу, что мои фантазии не связаны с искусством. Голос молчал, и я вернулся к своим записям. Но он снова двинулся в атаку; твердо заявляя «Это искусство». «Ничего подобного! И вообще, это — природа», — отрезал я, готовясь к спору. Однако возражений не последовало. Тогда мне пришло в голову, что эта «женщина во мне» лишена собственных речевых центров и пытается объясняться с моей помощью. Она говорила со мной не раз, причем довольно обстоятельно.

Меня крайне занимало то, что внутри меня существует какая-то женщина и вмешивается в мои мысли. «Возможно, — размышлял я, — она и есть «душа» в примитивном смысле слова? И почему душу назвали «anima»? Почему ее представляют как нечто женственное?» Много позже я осознал, что «женщина во мне» — это некий типический, или архетипический, образ, существующий в бессознательном любого мужчины. Я назвал его «анима». Аналогичный образ в бессознательном женщины получил имя «анимус».

Поначалу меня заинтересовали негативные аспекты анимы Я испытывал страх перед ней, как от присутствия чего-то незримого. Затем, взглянув на себя со стороны, я подумал, что все мои записи и наблюдения над собой есть не что иное, как письма, посылаемые ей, — т.е. той части моего «я», чей взгляд на вещи отличался от моего — сознательного — взгляда. Это самому мне казалось необычным и неожиданным. Разговоры с самим собой походили на беседы пациента с психоаналитиком, причем здесь в роли моего пациента выступал некий женственный призрак. Каждый вечер, записывая свои фантазии, я думал об одном: если не запишу, моя анима не запомнит их. Была и другая причина можно назвать и другую причину добросовестности: в записанном уже трудно что-либо исказить или перепутать. Между тем, что сказано, и тем, что записано, существует огромная разница. В «письмах» я, насколько это возможно, старался быть честным, следуя известному античному постулату: «Отдай все, что имеешь, и тогда обретешь то, что желаешь».

Постепенно я научился отличать свои собственные мысли от того, что говорила моя анима. Когда она пыталась приписать мне какую-нибудь банальность, я внушал себе: «Да, раньше я действительно так думал, но я вовсе не обязан думать так сейчас и думать так всегда. Это унизительно. Зачем мне это?»

В чем же заключается главное различие? — В умении отстраниться от бессознательных элементов и как-то их персонифицировать. Тогда наладить с ними сознательную связь будет сравнительно легко. Только так можно лишить бессознательное той власти, которую оно приобретает над нами. Это проще, чем кажется на первый взгляд, поскольку бессознательное по сути всегда в известной степени автономно и обладает некоторой внутренней целостностью. Хотим мы или не хотим, но присутствие некой самостоятельной единицы внутри нас приходится признавать. Но сам факт такой автономии позволяет нам управлять бессознательными процессами.

Пациентка, голос которой говорил во мне, действительно умела заставить мужчину подчиняться ей. Она, например, смогла убедить одного моего коллегу в том, что он непризнанный и непонятый художник. Он поверил, и ни к чему хорошему это не привело. Почему такое стало возможным? Потому, что коллега жаждал признания — не водном, так в другом. Здесь и крылась опасность: он оказался беззащитным перед лживыми заверениями собственной анимы, ведь ее слова зачастую звучат так завлекающе и убедительно.

Если бы только я согласился воспринимать мои бессознательные фантазии как искусство, я стал бы смотреть на них другими глазами — как смотрят, например, кинофильмы. Это, конечно, не сделало бы их более убедительными, не поставило бы меня перед некой моральной проблемой. Но анима могла внушить мне, что я — непризнанный художник и что моя так называемая «художественная» натура дает мне право уйти от реальности. Если бы я пошел за голосом, то однажды неизбежно услышал бы: «По-твоему, эта ерунда, которой ты занимаешься, — искусство? Ни в малейшей степени!» Эта двойственность анимы, это бессознательное внушение могут в конце концов привести к разрушению самих оснований человеческой личности. Но решающим в конечном итоге является все же сознание. Именно оно должно определиться по отношению ко всякого рода бессознательным проявлениям.
Тем не менее анима обладает и некоторыми положительными свойствами. Она является посредником между сознанием и бессознательным, и в этом мне видится ее преимущество. Я всегда призывал ее на помощь, когда чувствовал, что мое душевное равновесие нарушено, что в моем подсознании что-то происходит. В этот момент я задавал ей вопрос: «Что с тобой? Что ты видишь? Дай мне знать». После некоторого сопротивления анима, как правило, являла мне образ, вполне зримый, и тогда беспокойство и подавленность исчезали. Вся моя эмоциональная энергия обращалась в любопытство, сосредоточивалась на содержании образа. Потом, обсуждая с анимой эти образы, я понимал, что должен объяснить их себе, как в свое время сну.

Сегодня я уже не испытываю нужды в этих беседах, поскольку не переживаю ничего подобного. Но если бы все повторилось, я поступил бы именно так. Сегодня я способен воспринимать подобные идеи непосредственно, поскольку вижу бессознательное таким, как есть, и понимаю его. Я знаю, как следует обращаться с этими образами, и, когда они являются мне в сновидениях, могу сам, без анимы-посредника найти нужное объяснение.
Записи моих тогдашних фантазий я назвал «Черной книгой», которую позже переименовал в «Красную книгу» и сопроводил ее рисунками. В нее вошла большая часть моих рисунков с изображением мандалы. В «Красной книге» я попытался облечь мои фантазии в определенную эстетическую форму, но до конца эту работу не довел. Я понял, что не нахожу пока нужных слов и должен выразить это как-то иначе. Поэтому в какой-то момент мне пришлось отказаться от эстетизации, обратившись лишь к смыслу. Я видел, что фантазиям требуется некоторое твердое основание, что мне самому необходимо спуститься на землю — вернуться в реальный мир. Но обрести основание в реальном мире я мог, только научно осмыслив его. Я поставил перед собой цель осмыслить данный мне бессознательным материал. И отныне это стало смыслом всей моей жизни.
Некоторую эстетизацию в «Красной книге» я допускал еще и потому, что бесконечная череда бессознательных видений и образов ужасно раздражала меня, — мне нужно было снять некоторые моральные установки. Все это существенно отразилось на моем образе жизни. Именно тогда я понял, что ничто так не влияет на нашу жизнь, как язык: ущербный язык делает ущербной и жизнь. Дав такое объяснение угнетавшим меня бессознательным фантазиям, я освободился от них, решая одновременно две проблемы — интеллектуальную и моральную.

По иронии судьбы я, психиатр, на каждом шагу обнаруживал в себе тот самый материал, который лежит в основе психозов и с которым можно столкнуться разве что в сумасшедшем доме. Это был мир бессознательных картин и образов, приводивший душевнобольных к роковому безумию. Но в нем же содержались некие мифологические формы, которые нашим рациональным веком уже утрачены. И хотя мифологические фантазии — сами по себе — не являются чем-то исключительным, они вызывают страх, они табуированы.

Мы всегда рискуем или пускаемся в сомнительное приключение, ступив на опасный путь, который ведет в глубины бессознательного. Он считается заведомо ложным, неоднозначным и чреватым всяческими недоразумениями. Гёте, помнится, говорил: «Набравшись духу, выломай руками врата, которых самый вид страшит». Ведь вторая часть «Фауста» — нечто гораздо большее, нежели литературный опыт, она является неким звеном в «aurea catena» (золотой цепи. — лат.), которая — от алхимиков и гностиков и вплоть до «Заратустры» — представляет собой сомнительный, непопулярный и опасный путь, путь исследований и великих открытий, лежащих по ту сторону обыденной жизни.

[Vodoley]

* * *
Подвергая себя этому рискованному эксперименту, я понимал, что нужна точка опоры, которая находилась бы в «этом мире», и такой опорой были моя семья и моя работа. Я как никогда нуждался в чем-то нормальном, самоочевидном, что составляло бы противоположность всему странному в моем внутреннем мире.
Семья и работа оставались спокойной гаванью, куда я всегда мог вернуться, напоминали мне, что я реально присутствую в этом мире, что я такой же человек, как все. Погружаясь в бессознательное, я временами чувствовал, что могу сойти с круга. Но я знал, что у меня есть диплом врача и я должен помогать больным, что у меня жена и пятеро детей, что я живу в Кюснахте на Озерной улице 228, — все это было той очевидностью, от которой я не мог уйти.

Ежедневно я убеждался в том, что на самом деле существую и что я не легкий лист, колеблемый порывами духовных бурь, как это случилось с Ницше. Ницше утратил почву под ногами, поскольку у него не было ничего, кроме собственных мыслей, и те имели над ним куда больше власти, нежели он над ними. У Ницше не было корней, он парил над землей и потому впадал в крайности. Такой неадекватности я страшился, стараясь представить себя в этом мире, и в этой жизни. Какой бы бездонной ни была глубина моего погружения в бессознательное, куда бы ни увлекали меня фантазии, я всегда знал: все мной переживаемое — реальная жизнь, и я должен наполнить ее смыслом. Я говорил себе: «Hic Rhodus, hic salta!» (Здесь Родос, здесь прыгай! — лат.)
Семья и работа всегда оставались надежной реальностью моей жизни, гарантией того, что я нормален и действительно существую.

Происходившие во мне внутренние изменения постепенно начали как-то проявлять себя, оформляться: возникла внутренняя потребность сформулировать и выразить то, что могло быть сказано Филемоном. Так появились в 1916 году «Septem Sermones ad Mortuos» с их необычным языком.

А началось все с непонятной мне самому неразберихи: я не имел представления, что все это значит и что я должен делать. Возникло ощущение, что атмосфера вокруг меня сгущается, ее заполняли какие-то диковинные призрачные существа. Так оно и было: в моем доме стали появляться привидения.

В одну из ночей моя старшая дочь увидела пересекавшую комнату бледную фигуру, вторая дочь пожаловалась, что дважды за ночь у нее пропадало одеяло, а моему девятилетнему сыну приснился страшный сон. Утром он взял у матери карандаш и, несмотря на то что прежде никогда не рисовал, на сей раз захотел изобразить увиденное. Так появился рисунок под названием «Портрет рыбака». В центре листа были изображены река и рыбак с удочкой на берегу. Он ловит рыбу. На голове его почему-то возвышается труба, из которой вырываются языки пламени и дым. С противоположного берега к нему летит дьявол, проклиная рыбака за то, что тот украл его рыбу. Но над рыбаком парит ангел со словами: «Ты не повредишь ему, он ловит только плохую рыбу!» Все это мой сын нарисовал в субботу утром.

В воскресенье, приблизительно в 5 часов пополудни, неистовой трелью залился дверной колокольчик. Стоял солнечный летний день, обе служанки были на кухне, откуда хорошо просматривалась открытая площадка перед входом. Услышав звонок, все сразу бросились к двери, но за ней никого не оказалось. Я видел даже, как колокольчик покачивался! Мы молча смотрели друг на друга. Поверьте, все это выглядело тогда очень странным и пугающим! Я знал: что-то должно случиться. Дом наводнили призраки, они бродили толпами. Их было так много, что я едва мог дышать и без конца спрашивал себя: «Бог мой, что же это такое?» Призраки отвечали мне: «Мы вернулись из Иерусалима, там мы не нашли того, что искали». Эти слова я сделал началом «Septem Sermones...».

Затем слова хлынули непрерывным потоком, и за три вечера вещь была написана. И едва я взялся за перо, как весь сонм призраков мгновенно исчез. Наваждение рассеялось, в комнате стало тихо, и воздух очистился. К вечеру снова что-то стало сгущаться, но потом все прошло. Было это в 1916 году.
Это невероятное событие следовало принимать таким, каким оно было, или, по крайней мере, таким, каким я его себе представлял. Оно, вне всякого сомнения, было связано с моим эмоциональным состоянием, которое и спровоцировало парапсихологические феномены. Это скопище бессознательных образов натолкнуло меня на мысль о присутствии некоего архетипического нумена. «Все неспроста и все полно примет» (Фауст, ч. II, акт V). Разум, конечно, мог подобрать естественнонаучное объяснение происшедшему, а мог, что куда проще, объявить его не соответствующим законам, следовательно — не существующим. Но если бы все в этом мире соответствовало законам, он, думаю, был бы слишком суров для нас.

* * *
Незадолго до названных событий я записал фантазию, в которой душа покидала меня. Смысл здесь просматривался четко: душа, анима, устанавливала связь с бессознательным, и это была связь с миром мертвых — бессознательное соответствует мифологической «стране мертвых», земле предков. И, если в моей фантазии душа отлетала, это означало, что она возвращается в бессознательное, в «страну мертвых».
Подобное явление еще называют «потерей души» — оно нередко встречается у примитивных народов. В «стране мертвых» душе дана таинственная способность оживлять призраков и облекать в видимые формы древние инстинкты, т. е. коллективное бессознательное. Подобно медиуму, она дает мертвым возможность соприкоснуться с нашим миром. Поэтому вскоре после исчезновения моей души, явились «мертвые» — и так возникли «Septem Sermones...».

С тех пор мертвые стали для меня неким долженствованием, которое не дает ответа, не имеет решения, от которого не дано избавления. Однако судьбой мне предназначено было отвечать, и эти обязательства я давал своему внутреннему миру, а не миру, окружавшему меня. Общение с мертвыми явилось своего рода прелюдией к моим работам о бессознательном, адресованным этому миру. Они обозначили смысл и определили порядок всему, что есть и было в бессознательном.

Когда я возвращаюсь к прошлому и перебираю в памяти все случившееся со мной тогда, мне кажется, что это было послание — род приказа. Эти образы содержали нечто, относившиеся не только ко мне. Именно тогда я начал сознавать, что отныне не принадлежу себе, что у меня больше нет на это права. Мои научные изыскания относились к областям, в ту пору наукой еще не освоенным. Я экспериментировал над самим собой, но задачу ставил шире — «пересадить» результаты моего субъективного опыта на реальную почву, иначе они останутся фактами моей личной биографии. Тогда же я заставил себя целиком подчиниться собственным психическим состояниям. Я их любил и одновременно с тем ненавидел, но они были моим единственным достоянием. Посвящая свою жизнь их изучению, я понимал, что лишь таким образом смогу переживать свое бытие как нечто всеобщее.

Сегодня уже можно сказать, что я никогда не забывал о своих первых фантазиях. Все мной передуманное и сделанное имело истоки в тех первых снах и видениях. Это началось в 1912 году, почти 50 лет назад. Все, что произошло в моей жизни после, там уже присутствовало — только поначалу в форме эмоций и образов.
Научные занятия для меня были единственным способом и единственной возможностью преодолеть тот хаос, иначе я потерял бы себя во всем этом нагромождении образов. Ценой огромных усилий я старался осмыслить каждый отдельный образ, каждый устойчивый элемент бессознательного; и настолько, насколько это удавалось, упорядочить их на каком-то рациональном основании, а главное, установить их связь с реальной жизнью. Этими вещами мы обычно пренебрегаем; мы размышляем над ними, конечно, иногда удивляемся — но не более. Мы не даем себе труда понять их, не говоря уже о том, чтобы делать из них моральные выводы. Для нас куда предпочтительнее придумывать пространные отговорки о негативном влиянии бессознательного.

Не менее серьезную ошибку допускают те, по мнению которых достаточно лишь как-то объяснить образ и это уже будет знанием о нем. Если человек не рассматривает это знание как этическую заповедь, он впадает в иллюзию собственной власти над бессознательным, что может привести к опасным последствиям, гибельным не только для других людей, но и для того, кто считает себя «посвященным». Образы из бессознательного налагают на человека огромную ответственность. Непонимание этого, равно как и уклонение от морального долга, лишает человека целостности и придает его жизни характер болезненной раздробленности.
Когда меня целиком захватил материал из моего бессознательного, я решил оставить работу в Цюрихском университете, где, будучи приват-доцентом, в продолжение восьми лет (с 1905 года) читал лекции. Мои опыты и уход в мир внутренний препятствовали внешней интеллектуальной деятельности. Закончив «Метаморфозы и символы либидо», я почти три года не мог открыть ни одну научную книгу. Заниматься наукой я больше не мог, рассказать о своих действительных занятиях не осмеливался. Меня угнетали беспомощность перед тем материалом, которым я в тот момент располагал. Я не был способен его понять и, тем более, каким-то образом оформить. В университете со мной считались, меня уважали, и поэтому я понимал, что вначале должен определиться сам. Было бы опасно продолжать учить студентов, обрушивая на них собственные сомнения и тем самым дезориентируя их.
Итак, я стоял перед выбором: или продолжать свою вполне успешную академическую карьеру, или, следуя логике своего внутреннего развития, целям высшего порядка, ценой невероятных усилий двигаться вперед, не прекращать удивительный опыт — диалог с бессознательным.
Таким образом я сознательно отказался от академической карьеры, поскольку знал, что, не закончив опыта, не смогу предстать перед публикой. Со мной происходило нечто важное: мне казалось, что sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности. — лат.) это заполнит всю мою жизнь. Я был готов пойти на любой риск.
Так ли уж важно, в конце концов, сделаюсь я профессором или нет? Правда, я без особой радости принимал свою судьбу, пожалуй, отчасти я сожалел, что не могу жить как все, по общепринятым нормам. Но подобные эмоции преходящи и, по большому счету, мало что значат. То, другое во мне, было важнее. И когда, сосредоточиваясь, я внимал своему внутреннему голосу, досадное чувство отступало. Такое за мной водилось и раньше. Первые подобные опыты я испытал еще в детстве. И в юности мне случалось приходить в бешенство, но как только эмоции достигали пика, они тут же спадали, наступало затишье. В такие моменты все, что еще недавно волновало меня, оставалось далеко позади и казалось давно пережитым.

Следствием моего решения и моих занятий, предмет которых не был понятен ни мне, ни другим, стало крайнее глубокое одиночество. Это проявилось очень скоро; мне не с кем было поделиться своими размышлениями — они могли быть превратно истолкованы. Я очень болезненно переживал противоречие между окружающим меня миром и тем, что находил в себе. Тогда я еще не знал, что два эти мира могут взаимодействовать, и видел лишь разлад между «внутренним» и «внешним».

Тем не менее главная цель не вызывала у меня никаких сомнений: я смогу вынести свои идеи на суд общества и добиться признания только в том случае, если ценой неимоверных усилий сумею доказать реальность моих психологических опытов, суть которых касается не меня лично, и как некий «коллективный» опыт имеет отношение ко всем людям. Позднее я попытался это отразить в моей научной работе, но сперва сделал все возможное, чтобы ознакомить моих близких с новой manicre de voire (точкой зрения. — фр.) Я знал, что, если это не удастся, меня ждет полная изоляция.

[Vodoley]

* * *
Только к концу первой мировой войны окружавший меня мрак стал постепенно рассеиваться. Причиной тому были две вещи: во-первых, я прекратил общение с женщиной, чей голос пытался внушить мне, будто мои фантазии имеют некую художественную ценность, во-вторых, — и это главное! — я начал понимать, зачем так настойчиво рисовал «мандалы». Это было в 1918 или 1919 году. Первую мандалу я изобразил в 1916, после того как написал «Septem Sermones...»; смысл ее тогда остался неясен.

В 1918 — 1919 годах я был комендантом зоны английских войск в Шато д'Эксе. Каждое утро я рисовал в записной книжке маленький кружок — мандалу, которая в тот момент отражала некое мое внутреннее состояние. Эти рисунки демонстрировали мне, что происходило с моей психикой изо дня в день. Туда мне однажды пришло письмо от той самой эстетствующей особы. Она старалась снова убедить меня в том, что мои бессознательные фантазии имеют художественную ценность и что их следует понимать как искусство. Я занервничал. Письмо оказалось далеко не глупым и потому достаточно провокационным. Современный художник, в конце концов, творит, опираясь на бессознательное, — так считала моя корреспондентка. Тем не менее ее позиция, пусть утилитарная и поверхностная, возродила мои былые сомнения: действительно ли мои фантазии были спонтанными и естественными, или же я допускал некий произвол, предпринимая какие-то особые усилия? Нашему сознанию вообще присущ такой известный предрассудок как самообольщение, когда любую мало-мальски позитивную мысль мы спешим присвоить себе, а всякого рода низменные побуждения рассматриваем как случайные и посторонние. От этого не был свободен и я, что породило во мне раздражение и внутренний разлад, а на следующий день появилась измененная мандала: часть круга была разорвана и симметрия нарушена.

Лишь со временем я понял, чем же на самом деле является мандала: это самодостаточность, внутренняя целостность, что стремится к гармонии и не терпит самообмана. «Так вечный смысл стремится в вечной смене от воплощенья к перевоплощенью» (Фауст, ч. II, акт 1).

* * *
Мои мандалы были криптограммами, они объясняли состояние моей души и каждый день принимали новую форму. В них я видел себя, то есть все мое существо в его становлении. Вначале мое представление о них было смутным, хотя я уже тогда сознавал, как много они значат, и хранил их как драгоценные жемчужины. Я был убежден, что в них выражена самая суть предмета и что со временем они откроют мне все происходящее со мной. Мне это виделось так, как если бы я и мой внутренний мир — были монадой этого бесконечного мира и мандала составляет эту монаду, микрокосм моей души.

Уже не помню, сколько кругов мандалы я нарисовал тогда — очень много. Все это время я вновь и вновь задавал себе вопрос-»Куда ведет меня эта работа? Какова ее цель?» Я уже знал по опыту, что не имею права поставить перед собой цель, которой мог бы довериться безоговорочно. У меня была возможность убедиться, что мое «я» не имеет достаточных полномочий, я с этим уже сталкивался. Я охотно продолжил бы работу над мифами, начатую в «Метаморфозах и символах...» — такова была моя цель. Но об этом не стоило и думать: я был вынужден пропустить через себя нескончаемый поток бессознательного, который нес меня неизвестно куда. Но когда я начал рисовать мандалы, то заметил, что все пути, по которым я шел, все шаги, которые я совершал, вели назад, к некоему центру. Я понял, что мандала и есть этот центр, средоточие всех путей, т.е. главный путь, что составляет индивидуальность.
Тогда же, в период между 1918 и 1920 годами, ко мне пришло понимание того, что цель психического развития — самодостаточность. Не существует линейной эволюции, есть некая замкнутая «самость». Однонаправленное развитие возможно лишь вначале, затем все отчетливее проступает центр. Сознание этого вернуло мне уверенность в себе и внутреннее равновесие. Когда я выяснил, что выражает мандала, я достиг своего конечного знания. Может, кому-нибудь известно больше, но мне этого был о достаточно.


Несколько лет спустя (в 1927 году) я увидел сон, в котором подтвердились мои идеи о центре и замкнутом, самодостаточном развитии. Я выразил содержание этого сна в одной мандале, которую назвал «Окно в вечность». Этот рисунок был воспроизведен в «Тайне Золотого цветка». Через год появился второй рисунок: это тоже была мандала, с золотым дворцом в центре. Закончив ее. я спросил себя: «Почему в ней столько китайского?» Меня самого удивила ее форма и выбор оттенков, они казались мне «китайскими», хотя объективно — ничего «китайского» в мандале не было. Но я воспринимал ее так. По странному совпадению незадолго до этого мне пришло письмо от Рихарда Вильгельма, в которое была вложена рукопись какого-то даосского алхимического трактата под названием «Тайна Золотого цветка» с просьбой его прокомментировать. Я сразу же взялся за рукопись и нашел там неожиданное подтверждение своим идеям о мандале и о центростремительном движении. Стало быть, я не одинок, я обнаружил нечто родственное в этой китайской рукописи, — в любом случае она впрямую затрагивала мои идеи.
В память об этом совпадении я написал на рисунке: «Когда рисовал этот золотой дворец, получил от Рихарда Вильгельма из Франкфурта тысячелетней древности китайский текст о золотом дворце — центре всего сущего, начале всех начал».

* * *

А вот мой сон о мандале.
Я увидел себя в каком-то грязном и закопченном городе. Стояла темная зимняя ночь, шел дождь. Это был Ливерпуль. С полудюжиной швейцарцев я шагал по темным улицам. По-моему, мы удалялись от моря и поднимались вверх — сам город стоял на скале. Он чем-то напомнил мне Базель: внизу находился рынок, от которого подымались крутые улочки к собору и площади св. Петра. Поднявшись, мы увидели перед собой широкую слабо освещенную площадь, с множеством выходящих на нее улиц. Город имел радиальную структуру, с площадью в центре. Посреди площади находился круглый пруд, а в центре пруда — маленький остров. В то время как все вокруг скрывала густая пелена дождя и тумана, островок сверкал в солнечных лучах. На нем росло единственное дерево — усыпанная розовыми цветами магнолия. Казалось, что дерево не просто залито светом, но само излучает свет. Мои спутники сетовали на погоду, совершенно не обращая внимания на дерево. Они говорили о каком-то другом швейцарце, жившем в Ливерпуле, и удивлялись, почему он выбрал именно этот город. Я же был так заворожен красотой цветущего дерева и солнечного острова, что подумал: «Я знаю зачем». И в этот момент я проснулся.
Следует упомянуть еще об одной немаловажной детали: часть городских кварталов тоже была выстроена радиально вокруг маленькой открытой площади, освещенной одним большим фонарем; эта площадь представляла собой маленькую копию острова. И я почему-то был уверен, что тот «другой швейцарец» жил рядом с этим вторым центром.
Сон был отражением моего тогдашнего состояния. Я и сейчас, будто наяву вижу свой серо-желтый дождевик, мокрый и скользкий; все вокруг мрачно, темно и мутно — именно так я себя тогда чувствовал. И все же мне открылось нечто прекрасное, благодаря чему я вообще мог жить. Ливерпуль (Liverpool) — это «бассейн жизни», «pool of life». «Liver» — печень, считавшаяся у древних средоточием жизни.

Это сновидение оставило у меня ощущение некой окончательности, завершенности. В нем выражалась цель — тот самый главный путь, которого мне не избежать. Сон объяснил мне, что самодостаточность, самость, — архетипический смысл и принцип определения себя в этом мире. В том сновидении была целительная сила, и тогда ко мне впервые пришло предчувствие моего мифа.

После этого я перестал рисовать мандалы. Сон открыл мне душевное состояние и стал таким образом высшей точкой моего сознательного развития, принес покой и уверенность в себе. Хотя я верил в полезность моих занятий, мне тогда не хватало собственного понимания происходящего, а среди знакомых не было никого, кто был бы способен мне помочь. Сновидение же позволило взглянуть на себя со стороны.
Без этого я, скорее всего, окончательно запутался бы и, возможно, отказался бы от дальнейших экспериментов с бессознательным. Но сновидение открыло мне смысл и значение происходящего. Расставаясь с Фрейдом, я знал, что вторгаюсь в неизведанную область, и все же решился шагнуть в темноту. И, когда этот сон явился мне, я принял его как actus gratiae (благодать. — лат.).

Мне понадобилось сорок пять лет, чтобы облечь в строгие научные формы все, что я тогда пережил и записал. В молодости я мечтал о научной карьере, но этот пламенный поток, эта страсть захватили меня, преобразив и переплавив в своем огне всю мою жизнь. Именно страсть оказалась первоэлементом, и все мои работы — лишь более или менее удачная попытка сделать ее достоянием современников, частью их мировидения. Первые впечатления и сны были как раскаленный поток базальта — из него выкристаллизовался камень, который я уже мог обрабатывать.

Годы, когда я следовал своим внутренним образам, я считаю самыми важными в моей жизни. Они определили ее смысл, ее основу, а последующие частности — это только дополнения и уточнения. Вся моя дальнейшая деятельность была посвящена последовательной разработке того, что в те годы прорвалось из бессознательного. Это стало первоосновой моей работы и моей жизни.

К.Г.Юнг из "Воспоминаний"