ТУРЕЦКОЕ ВАРВАРСТВО
ЧТО мадам. БЛАВАТСКАЯ УСЛЫШАЛА ПРЯМО С ФРОНТА.
[The World, Нью-Йорк, 13 августа 1877]
Редактору The World.
Автоперевод.
Сэр: Возвышенная Порта имела вопиющую наглость просить американский народ, чтобы он проклинал русское варварство. Она призывает к сочувствию от имени беспомощных турецких подданных в очаге войны. С воспоминаниями о Болгарии и Сербии, все еще свежими, это кажется кульминацией дерзкого лицемерия. Всего несколько месяцев назад сообщения г-на Шайлера и других беспристрастных наблюдателей о зверствах Баши-базуков вызвали трепет ужаса во всем мире. Совершенные по официальной санкции, они вызвали негодование всех, у кого были сердца, чтобы чувствовать.
В сегодняшней газете я прочитала еще один отчет о мнимой жестокости Русских и ваши умные и справедливые редакционные комментарии по этому поводу.
Позвольте тому, кто, возможно, находится в лучшем положении, чем любое другое частное лицо здесь, чтобы знать, что происходит на фронте, сообщить вам некоторые факты, полученные из подлинных источников.
Помимо получения ежедневных газет из Санкт-Петербурга, Москвы, Тифлиса и Одессы, у меня есть дядя, двоюродный брат и племянник на действительной службе, и почти каждый пароход приносит мне отчеты о военных передвижениях от очевидцев.
Мой двоюродный брат и племянник принимали участие во всех кровавых сражениях в Турецкой Армении до настоящего времени и были при осаде и взятии Ардагана.
Газеты могут скрывать, приукрашивать или преувеличивать факты; частные письма храбрых солдат своим семьям редко это делают.
Позвольте мне сказать, что во время этой кампании турецкие войска были виновны в таких дьявольских действиях, которые заставляют меня молиться, чтобы мои родственники были убиты, а не попали в их руки. В письме с Дуная, подтвержденном несколькими корреспондентами немецких и австрийских газет, автор говорит: “20 июня мы вошли в Козловец, болгарский город с населением около двухсот домов, который находится в трех или четырех часах езды от Систовы. Зрелище, которое предстало нашим глазам, заставило кровь застыть у каждого русского солдата, хотя он и ожесточился к таким сценам. На главной улице опустевшего города были размещены в ряд 140 обезглавленных тел мужчин, женщин и детей. Головы этих несчастных были со вкусом сложены в пирамиду посреди улицы. Среди дымящихся развалин каждого дома мы находили полуобгоревшие трупы, страшно изуродованные. Мы поймали турецкого солдата, и на наши вопросы он неохотно признался, что их вожди отдали приказ не покидать христианское место, каким бы маленьким оно ни было, прежде, чем сжечь его и предать смерти всех мужчин, женщин и детей”.
В первый же день перехода через Дунай некоторые иностранные корреспонденты, в том числе корреспондент Кельнской газеты, увидели несколько тел русских солдат, у которых были отрезаны носы, уши, руки и т. Д., А половые органы были засунуты в рот трупов. Позже были найдены три тела христианских женщин—матери и двух дочерей,—состояние которых заставляет почти бросить перо в ужасе при мысли об этом.
Полностью обнаженные, разрезанные снизу до пупка, с отрезанными головами; запястья каждого трупа были связаны вместе полосками кожи и плоти, содранными от плеча вниз, и трупы трех мучеников были точно так же связаны друг с другом длинными лентами плоти, отсеченными от их бедер.
Корреспондент пишет из Систово: “Император продолжает свои ежедневные визиты в госпитали и проводит целые часы с ранеными. Несколько дней назад Его Величество в сопровождении полковника Уэлсли, британского военного атташе, посетил двух несчастных болгар, которые умерли в следующую ночь. Череп одного из них был расколот как сбоку, так и вертикально, двумя ударами меча, глаз был вырванный, и он весь был изуродован. Он объяснил, как мог, что несколько турок схватили его и потребовали денег. Так как у него ничего не было, четверо из отряда крепко держали его, в то время как пятый, размахивая мечом и все время повторяя: "Вот тебе, христианский пес, вот тебе твой крест!" - сначала расколол ему череп ото лба до затылка, а затем крест-накрест. от уха до уха. В то время как император слушал эти подробности, величайшая агония была изображена на его лице. Взяв полковника Уэлсли за руку и указав на болгарина, он сказал ему по-французски: Британский офицер покраснел и был очень смущен”.
Специальный корреспондент лондонской "Стандард", описывая свою аудиенцию с великим князем Николаем, главнокомандующим, 7 июля, говорит, что великий князь сообщил ему самые ужасающие подробности о зверствах, совершенных в Добрудже. Христианин, чьи руки были связаны полосками его собственной кожи, отрезанными от длины обеих рук, и его язык вырезан с корнем, был положен к ногам императора и умер там на глазах у царя и британского агента, того самого полковника Уэлсли, который там присутствовал.
Обращаясь к последнему, Его Величество с суровым выражением лица попросил его сообщить своему правительству о том, что он только что видел сам. “С начала войны, - говорит корреспондент, - я слышал о довольно большом количестве таких случаев, но сам никогда не был свидетелем ни одного.
После личных заверений, данных мне великим князем, уже невозможно сомневаться в том, что турецкие офицеры не в состоянии контролировать свои регулярные войска”.
Корреспондент "Северного вестника" обошел госпитали, чтобы опросить раненых солдат. Четверо из них, принадлежащие ко Второму батальону минских стрелков, с самыми торжественными заверениями свидетельствовали, что видели, как турки подходили к раненым, грабили их, самым жестоким образом калечили их тела и добивали штыком. Они сами избежали этой участи, только симулируя смерть.
Обычное дело для раненых турок, очаровать (обманывать) русских.
Когда русские солдаты и члены санитарного корпуса приходят к ним на помощь и, когда они наклоняются над ними, турки убивают револьвером или кинжалом тех, кто помогает им.
Подобный случай произошел на глазах одного из моих корреспондентов в турецкой Армении и был во всех российских газетах. При таких обстоятельствах был послан помощник сержанта (санитар); после этого солдат, стоявший рядом, убил убийцу.
Мой двоюродный брат, майор Александр Яковлевич Витте, из Шестнадцатого Нижегородского драгунского полка, один из самых доблестных солдат в армии Лорис-Меликова и только что награжденный великим князем по повелению императора золотой шпагой с надписью “За храбрость”, говорит, что это становится положительно опасным, помогать раненым туркам.*
Люди, которые грабили и убивали раненых в госпитале в Ардагане при вступлении русских войск, были карапапами, мусульманами и предполагаемыми союзниками турок.
Во время осады они благоразумно ждали вопроса с безопасного расстояния.
Как только русские победили, карапапы ворвались в город, как множество тигров, убивая раненых турок, грабя мертвых, грабя дома, приводя лошадей и мулов убегающего врага в русский лагерь и клянясь в верности главнокомандующему.
У казаков были все проблемы в мире, чтобы помешать своим новым союзникам продолжать величайшие эксцессы.
Поэтому обвинять русских в зверствах этих трусливых шакалов (кочевого племени разбойников) - наглая ложь Мухтара-паши, чьи фальсификации стали настолько печально известными, что некоторые парижские газеты прозвали его “Благер-паша”.
Его депеши только сравнимы по лживости с депешами испанских командиров на Кубе.
Глупость обвинения в таких эксцессах русской армии становится очевидной, когда мы вспоминаем, что политика правительства с самого начала состояла в том, чтобы щедро платить за поставки и завоевывать добрую волю населения захваченных провинций путем доброты.
Эта политика оказалась на поле деятельности генерала Лорис-Меликова настолько заметной и успешной, что антирусские газеты Англии, Австрии и других стран осудили ее как русское “ремесло”.
С дунайскими войсками лично император—освободитель миллионов крепостных и самый кроткий и справедливый государь, который когда-либо занимал трон какой-либо страны. Поскольку он завоевал любовь всего своего народа и обожание своей армии своим чувством справедливости и благожелательным отношением, я спрашиваю вас, может ли он одобрить какие-либо жестокие эксцессы? В то время как трусливый Абдул-Хамид прячется в альковах своего гарема, а из императорских принцев ни один не вышел на поле боя, царь шаг за шагом следует за своей армией, подчиняясь сравнительно суровым и непривычным лишениям и подвергая свое здоровье и жизнь всем увещеваниям и молитвам князя Горчакова. Все его четверо сыновей находятся на действительной службе, а сын великого князя Николая был награжден при переправе через Дунай за личное мужество, выставив свою жизнь в течение нескольких часов под ливнем пуль.
Я только прошу американский народ отдать должное своим давним и непоколебимым друзьям, русским.
Как бы ни планировали политики, русский народ вступил в эту войну как в священный крестовый поход, чтобы спасти миллионы беспомощных славян — своих братьев — на Дунае от жестокости турок.
Народ вытащил правительство на поле боя.
Россия окружена ложными нейтралами, которые только и ждут возможности вцепиться ей в горло; и позорный факт! благословение Папы покоится на мусульманских стандартах, и его проклятие против своих собратьев - христиан было прочитано во всех католических церквях.
Со своей стороны, я гораздо меньше, чем мои соотечественники, забочусь о его благословениях или проклятиях, поскольку, помимо других причин, я рассматриваю эту войну не как одну из Христианин против мусульманина, но как представитель человечества и цивилизации против варварства.
Это точка зрения католических чехов Богемии.
Так велико было их негодование по поводу того, что они справедливо считали бесчестием Римско—католической церкви, что 4 июля—в годовщину мученической смерти Иоанна Гуса* - несмотря на усилия полиции, они толпами устремились на высоты Смихово, Бераун и другие холмы вокруг Праги и сожгли их на костре.на костре портреты и восковые изображения Папы и принца архиепископа Шварценберга, а также папские речи против русского императора и армии, пение при этом славянских национальных песен и крики, “Долой Папу Римского!” “Смерть ультрамонтанам!’, ‘Ура царю-освободителю!”
- Все это показывает, что среди славян, по крайней мере, есть добрые католики, которые справедливо ценят принципы национальной солидарности выше, чем глупые догмы Ватикана, хотя и подкрепленные мнимой непогрешимостью.
С уважением,
Е. П. БЛАВАТСКАЯ.
Пусть тогда уж этот человек вспомнит и всё сопутствующее, точнее отсутствующее навзничь во всех магазинах по всей стране России. И я не говорю про союзные республики и столицы. Я помню Москву девяностых - серая унылая, а позже завешенная везде и всюду рекламой. Кроме практически повсеместного людского добродушия и отзывчивости ничего больше хорошего не было, т.к. буквально не было ничего везде.
